Земская ведьма. Летняя практика
Шрифт:
Одно слово – дурдом!
Фыр снова поерзал и от скуки принялся считать звезды, вспоминания, как раньше, когда он был один, точно также лазал по огородам и ночевал под кустами.
Вершки-Корешки еж знал с младенчества, и его здесь тоже многие знали. У него на примете была даже парочка домов, где ему перепадали вкусняшки. Может, наведаться туда? Хотя хозяйка тогда обидится…
Фыр до сих пор не понимал, как относиться к тому факту, что он теперь домашний еж. С одной стороны – приятно, с другой – странно как-то. В избе Алины он, впрочем, уже обжился и иногда
Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что сидящий под кустом еж способен переживать экзистенциальный кризис, но именно его и переживал Фыр. Пока не услышал в доме шорох.
– Волька! – просипел он, расталкивая кота. – Немедленно очнись!
– Мрмр…да… - зевнул кот и опять заснул.
– Волька…Вольдемар!
Нет ответа.
– БЛОХАСТЫЙ! – не выдержал Фыр, и кот тут же очнулся.
– Да как ты смеешь…
– Тссс! Гляди!
Оба фамильяра забились глубже под смородиновые листья и смотрели, как по огороду, крадучись, зашагала Агриппина Андревна. Босая, с растрепанной косой. В одной руке она держала какой-то странный маленький предмет, по форме напоминающий палку.
– Чего она ночью по огороду шляется? – подозрительно спросил еж.
– Мало ли… Приспичило человека… Видал, сколько она гороховой каши на ужин навернула?
– Ой, фу, зачем ты напомнил…
Однако горох к похождениям Агриппины не имел никакого отношения. Женщина зачем-то прошла к бадье, посеребренной луной, и наклонилась к воде.
– Ни финды не вижу, - огорчился еж. – А ты?
– И я не вижу. Маленькое там что-то… Палка какая-то…
Агриппина, не подозревающая о слежке, начала шептать странные слова на непонятной языке и шевелить руками, будто вытягивая что-то из воды. От бадьи потянулся светящийся белый свет, тонкий, как нить. Этот свет Агриппина «набрасывала» на палку.
Вольдемар округлил глаза:
– Она лунный свет на веретено наматывает!
– Чего-чего? – удивился еж. – Это как можно свет… намотать?
– О-о-о-о, мой колючий друг, это тонкое и очень редкое искусство… Не каждая ведьма на такое способна, а колдуны так вообще не могут… Непонятно только, зачем свет ей нужен, - сощурился Вольдемар и вздыбил шерсть. – Лунный свет – очень мощное средство, я в книге одной читал. Но собрать его мало, надо еще уметь использовать...
Агриппина прошла мимо куста смородины, на секунду задержавшись и принюхавшись. Женщина оглядела огород, однако не заметив ничего странного вернулась в дом, шагая так, что ни одна ступенька на крыльце не скрипнула.
– Нам срочно к окошку надо! – заметался Фыр. – А я не поднимусь!
Вольдемар брезгливо дернулся, но потом все-таки предложил:
– Ладно уж, залезай на меня. Но никому не слова, понял?
Так, вдвоем, они запрыгнули на окно, благо на ночь их не запирали створками.
Сначала ничего не было видно, но потом в глубине комнаты зажглась лучина и осветила лица Агриппины и дочери. Это оказалась спальня Милицы.
– А может не надо, ма? – ныла девчонка.
– Надо, доча, надо! – женщина достала из-под кровати сундучок и открыла его.
Внутри блеснуло железное лезвие.
– Нож? – ахнул Фыр, пытающийся балансировать на кошачьей спине и при этом разглядеть хоть что-то за стеклом.
– Кажется, нож… Ой, смотри, она пошла куда-то!
Фамильяры перепрыгнули на другое окно, и поняли, что Милица крадется к спальне Маришки.
– Эта дурында че удумала? – забеспокоился еж.
– Тихо ты, спугнешь ненароком! Смотри пока, а если дело совсем худо станет – тогда вмешаемся…
Милица подкралась к спальне сводной сестры, но не вошла, остановившись перед темным пятном, выглядывающим через щель в двери. Это была тень спящей Маришки.
Милица наклонилась и вдруг резанула ножом по полу. Фыр ожидал, что раздастся скрип и в досках образуется царапина, но лезвие прошло по дереву, как по маслу, а в руках девицы затрепыхалось тонкое чернильное кружево.
– Она тень обрезала… - осипшим голосом сказал Волька. – Это не простой нож…
– И человеки не простые… - буркнул Фыр, вместе с котом перемещаясь обратно на прошлое место.
Агриппина к тому моменту успела достать иглу и от нетерпения аж подпрыгивала на кровати.
– Ну давай быстрее, нерасторопная! Для тебя же стараюсь! Ложись!
Милица, почему-то всхлипнув, легла на кровать и сложила на груди руки, как покойница.
– В прошлый раз больно было, - заныла она.
– А ты попробуй чужое здоровье небольно пришить! – цыкнула Агриппина и вдела лунную нить в иголку. – Лежи и не ной! Весь дом разбудишь! Я для того, что ли, этих дурней усыпляющим чаем каждый день травлю, чтоб ты их сейчас подняла? Терпи!
Девушка в очередной раз всхлипнула, но затихла. А Агриппина, умело орудуя иглой, принялась вшивать тень Маришки в тень своей дочери.
– Выражаясь твоим языком, Фыр, это – еждец! – заявил Вольдемар, как завороженный, следя за слиянием двух черных пятен.
Агриппина, видимо, почувствовала его взгляд. Она подняла голову, и волосы, закрывающие левую часть ее лица, на миг сдвинулись. Следом за матерью лицо к окну повернула Милица, и у нее челка также съехала, открыв лоб.
Кот ухнул от страха и свалился с окна. Фыр крякнулся следом и, подгоняемые криком Агриппины, фамильяры стрелой вылетели со двора.
– Ты… фух… зачем… фух… так напугал меня? – оскорбился еж, остановившись у одного из домов на Центральной улице и часто дыша.
– А ты не видел? – удивился не менее запыхавшийся кот. – Я как физиономии Агриппины и дочурки ее узрел… у меня вся кошачья душа в пятки ушла… Кажется, я снова умер… От страха…
– Да что в них такого ужасного было?
– Глаз!
– И что – глаз? У меня тоже есть глаз! И у тебя – глаз! И у хозяек наших – глаз!
– Так у нас по два глаза имеется! А у этих – один!
Глава 10
– Поверить не могу, что Олеся отказалась смотреть в зеркало, - удивлялась Даринка, помогая мне аккуратно сложить карты в обычный холщовый мешочек (кожаный, напомню, сжевал Терентий).