Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
— Трут есть у кого? — будто невзначай поинтересовался кельт. По идее, таковой должен быть у каждого, но Карн отчего-то не находил своего. У Мидаса днище сумки промокло насквозь и трут оказался непригоден к использованию, а шаман вообще умудрился порвать свою сумку и потерять половину скарба.
Фергюсон покачал головой и пробурчал что-то на грубом, по-варварски красивом языке своей суровой родины. Карн был уверен, что ничего хорошего в их адрес кельт не сказал. Затем седовласый извлек из-за пояса широкий длинный нож и подошел к ближайшему дереву, взглядом отогнав от него шамана. Он вновь что-то проговорил
— Зачем это? — Гифу внимательно следил за действиями Фергюсона. Карн чувствовал его заинтересованность, шаман готов был воспринимать знания в любом состоянии — голодный, холодный, да хоть на краю смерти (к чему все, собственно, и шло). — Тут же мороз, снег!
— Холодное — не значит мокрое, — кельт уже закончил срезать кору и теперь аккуратно счищал себе на ладонь стружку с внутренних слоев древесного ствола. — Снаружи ветер может нанести влагу, это так, но внутри дерево сухое. Достаточно, чтобы поддаться огню.
Начистив полную ладонь стружки, Фергюсон выудил из-за пазухи лоскут шерсти, положил его на снег, а сверху высыпал свой импровизированный трут.
— Кремень есть, — вяло отрапортовал Мидас. В руках древний бог держал угловатый кристалл кремнезема, позаимствованный в лагере Железных Воинов. Фергюсон будто не услышал его.
Их провожатый оценивающе посмотрел на высокую иссеченную трещинами скалу, сформировавшую одну их стен каньона. Он подошел к скале, а затем резким движением всадил в нее навершие своего громадного клинка. Карн, не видевший, что происходит, подскочил на месте и ухватился за секиры. Мидас успокоил его, коснувшись предплечья парня.
Фергюсон тем временем подобрал камень, выбитый им из черной скалы. Потом размахнулся и всадил меч в снег под острым углом прямо над шерстяной тряпицей, на которой лежала древесная стружка.
— Соберите валежник, — скомандовал кельт, не отрываясь от своего дела.
— А чем он занят? — Карн не мог прочитать намерения Фергюсона, а в аурах остальных увидел лишь непонимание и легкий интерес, перекрывавшийся усталостью и голодом.
— Тссс! — Гифу и Мидас в один голос зашикали на него. Шаман стал бродить по округе, подбирая хворост, древний бог с кряхтением поднялся и присоединился к нему. Оба через плечо поглядывали на кельта.
Тот встал на колено перед воткнутым в землю мечом и, коротко размахнувшись, саданул по лезвию выбитым из скалы камнем. Раздался металлический звон, на деревянную стружку, разложенную под клинком, брызнул сноп желтых искр. Кельт ударил снова, а потом согнулся в три погибели над шерстяной тряпицей и стал медленно дуть на стружку, прикрывая ее руками. Не прошло и минуты, как ноздрей Карна коснулся запах дыма. Гифу и Мидас нанесли хвороста, Фергюсон разжег костер.
Фригийский царь позже подобрал камень, который кельт использовал в качестве кремня. Оказалось, что горная порода здесь имеет обильные вкрапления гематитовой железной руды. Вот почему от удара о клинок камень так и сыпал искрами.
Вскоре они согрелись и поели вяленого мяса. На вопрос древнего бога, не опасно ли разжигать здесь огонь, кельт пояснил, что это пустынные земли и тут практически нет живых существ, даже диких зверей.
— Через
— Но самый быстрый, как я понимаю? — уточни Карн, который хорошо помнил слова Хель насчет того, что ее люди доставят их к Черному Солнцу в гораздо меньший срок, чем это получилось бы у других.
— Верно понимаешь, — кивнул Фергюсон, не отрываясь от пламени.
Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем они закидали костер снегом и вновь двинулись в путь. По своим ощущениям Карн склонялся к двум часам, Мидас же полагал, что привал отнял у них не больше часа. Однако древний бог хорошо понимал, что его биологическим часам сейчас не стоит доверять. Все его тело будто восставало против рассудка, упорно не желая выполнять самые элементарные действия. Поэтому сколько бы времени они не провели в покое, ему все равно казалось бы мало.
Они довольно долго шли по каньону и под конец ветер все же подул в него, странники тот час покрылись инеем и задубели. А на выходе им встретились две банши — Карн не увидел их заранее, потому что его ментальный радар в этот момент дал сбой, однако истинное зрение не пропало окончательно, что и спасло ему жизнь.
Полупрозрачный женственный образ с длинными белыми волосами, спускавшимися едва не до земли, вырос в шаге от парня и уставился на него пугающей чернотой бездонных глазниц. Потом на лице призрака в том месте, где у человека находится рот, образовался вихрящийся сгусток темноты, из которого пахнуло могильным ходом и каким-то злым роком. Карн все свои силы вложил в единственный мыслеобраз — в воздухе между ним и банши вспыхнула ослепительным пламенем стена пластичного трепещущего огня.
Призрак не отшатнулся, напротив — воспринял это как вызов. Но прежде, чем банши исторгла из себя нечеловеческий крик-рев, способный разорвать сердце смертного, скалистый склон, укутанный пушистым одеялом нетронутого снега, затопил голос Фергюсона.
Карну показалось, что кельт пел — его высокий грубый бас удивительно мелодично растягивал отрывистые строфы древних заклинаний, которые произвели на баншу ошеломляющий эффект. Призрак подернулся рябью, провал в районе рта исчез. Он обернулся к кельту, точнее — спина и «лицевая сторона» мгновенно поменялись местами на его теле, так что на Карна уставился белесый затылок призрака. Банши склонила голову, глядя, как Фергюсон, не переставая петь, вскидывая клинок, по лезвию которого заструились алые искры. Голос седовласого будто околдовал призрака, который сам был рожден, чтоб околдовывать других.
Клеймор, вскинутый к злым небесам Хельхейма, рухнул вниз со скоростью горной лавины. Тело банши распалось на лоскуты и опустилось на снег горсткой серого пепла — на поживу колючему ветру.
Несколькими мгновениями ранее вторая банши бросилась на Мидаса откуда-то сбоку и лишь реакция древнего бога, закаленного веками сражений, позволила ему не попасть под ее черные когти, мелькнувшие в пальце от его лица. Фригийский царь отпрянул назад и рухнул навзничь, не удержав равновесия. В падении он выхватил меч Стража рассвета и банши злобно зашипела, уставившись на оружие своими призрачными глазами.