Зенона-Талл
Шрифт:
Девушка от неожиданности села на валун. Удивленным, отчаянно веселым взглядом смерила смущенную фигуру:
– Поцеловать? Ты... хочешь меня... поцеловать?..
– и вдруг откинула голову, зашлась, затряслась в безудержном смехе.
– Ты хочешь... Ты спрашиваешь позволения... Ой, Грицик! Какой же ты...
– и снова звонкий смех.
Наконец утихла. Вытерла слезы. Встала. Незнакомым, переливчато-певучим голосом проворковала:
– Ну что ж! Меняю поцелуй на...
– взглянула на небо, лицо ее необычайно похорошело, - на звезду.
– и снова рассмеялась.
– Ну ладно, хватит. Давай-ка руку, несчастный Ромео. Вставай, полетим!
– Я пойду пешком. Здесь недалеко...
– Чудак! Летим!
– Не хочу!
– Как знаешь!
– и, уже взлетая, крикнула: - Гляди, не потеряй снова чего-нибудь!..
Григорий был подавлен. "Один поцелуй...
– звенело в ушах.
– Одна звезда - один поцелуй..."
Григорий понуро брел спотыкаясь, не глядя под ноги, и две тени - одна темная, четкая, а вторая неясная, покачиваясь, плыли за ним. Два солнца одно яркое, голубое, второе тусклое, зеленоватое, смотрели на него с чужого, ослепительно-белого неба...
Талл-Фан!..
Дневное светило трех планет, открытых и исследованных Панасом Граем.
Талл-Фан, "Звезда любви" - так называли свое солнце охотники и мореходы, аборигены самого большого острова этой. Первой планеты.
Талл-Фан, обычная двойная звезда...
Обычная?..
...Был праздник - именины Татьяны. Два месяца оставалось до высадки на этой планете. Черная бездна за иллюминаторами мертво светилась неподвижными звездами. Далеко Земля, далеко земное Солнце.
Только что закончился ужин. Татьяна, задумчивая, молчаливая, рассматривала подарки. Книги, самодельные безделушки, цветы, выращенные в оранжерее корабля... От цветов пахло по-земному...
– Отчего снова мы печальные и невеселые?
– спросил Виталий, присев возле именинницы. Татьяна отодвинулась. Все два года экспедиции он почему-то считал своим долгом развлекать Татьяну Грай.
– Вам не понравились подарки?
– Понравились. Но то, что мне хочется, никто не сможет подарить.
– Нет, сможет. Я смогу. Только скажите!
– Вы думаете?
– Татьяна откинулась на спинку кресла.
– Ну, хорошо. Подарите мне... вечер. Земной, тихий майский... вечер. Такой, как на Украине.
Закрыла глаза и едва слышно пропела:
– Тыхэсэнькый вэчир на зэмлю спадае...
Виталий встал, галантно поклонился и вышел в соседнюю каюту. Спустя минуту вернулся, и в тот же миг на иллюминаторах щелкнули, опустились металлические шторы, освещение уменьшилось, стало мягким, приятным. Повеял ароматный кондиционированный воздух, легким ветерком пробежал по лицам.
– Принимайте подарок, - Виталий сиял.
– Стандарт КН-113-2: "Майский вечер, влажный, умеренно прохладный". Вы довольны?
– Еще бы! Вы чудотворец.
– Грай грустно улыбнулась.
– И поэтому попрошу сотворить еще одно чудо. Включите музыку. Да, да, вчерашнюю... Апассионату.
Долго сидели молча.
– Вы помните отца?
– спросил Николай.
– Помню...
– Татьяна вздохнула.
– Мне было тринадцать, когда он, уже безнадежно больной, возвратился из системы Талл-Фан. Впрочем, все это знают...
– Расскажите нам, - неожиданно для себя попросил Григорий. Все повернулись к нему: самый младший из экипажа, он почти никогда не вступал а разговоры, а если уж обращался к кому, всегда терялся, краснел. Расскажите про Панаса Грая...
– Ничего нового вы от меня не услышите, об этом столько уже написано... Отец и сам книгу написал - "Цветы звезды Талл-Фан", - Татьяна опустила голову.
– Так и не увидел он этой книги... Цветы звезды... Восемь планет исследовал отец за всю свою жизнь. Но ни на одной не встретил такого богатого растительного мира, как на этих трех. Деревья-великаны, деревья-горы, возраст которых измеряется целыми геологическими эпохами, и деревья-мотыльки, которые рождаются, плодоносят и гибнут в течение суток.
На одном из островов Первой планеты отец записал легенду. Легенду про Зенона-Талл. Послушаете?
Когда-то в белом небе светило одно солнце. Веками смотрело оно на пустынные степи, мертвые горы и было ему тоскливо. Заходит за вечерний горизонт и просит у неба: "Смилуйся, пошли мне звезду-подругу! Пошли большую, пошли яркую, огненную! Пошли скорее, я остываю, гасну в одиночестве..."
И небо послало подругу. На заре из-за горизонта величественно и торжественно взошло уже не одно - два солнца.
Как они любили друг друга! Никто не видел этого - там, внизу, на скалах, в долинах планет - ни одной былинки, ни одной букашки живой. И только позднее, когда от ясного солнечного пламени укоренится, забурлит жизнь, разумные, но смертные создания в бессмертных песнях воспоют их огненную любовь. И сделают символом счастливой, взаимной любви двойное солнце: любовь - это всегда двое...
У молодых солнц появились дети. Сотни, тысячи звезд засветились по всему небосводу. Днем пылают солнца, а ночью - звезды. Куда деваться Ночи? Затосковала старая. А звезд все больше и больше, уже на небе не умещаются... И послали солнца своих детей вниз, на мертвые горы и долины, - пускай не только на небе, а и там светится, пламенеет жизнь!
Рассердилась, разлютовалась Ночь, поднялась, древняя и темная, во весь свой огромный рост и, пока спали солнца, черным проклятьем прокляла она на горах и долинах молодые звезды.
И стали они умирать.
– Интересно, - лениво произнес Виталий, - "Черное проклятие", угасание светлячков... Не нужно быть большим эрудитом, чтобы в этой фольклорной фантасмагории узнать картину самого обычного, такого типичного для системы Талл-Фан ослабления поля Мро. Не надо быть эрудитом, чтобы...