Зеркала Борхеса
Шрифт:
Со стороны открытого люка, ведущего на верхнюю палубу, донеслись странные звуки – низкие, скорбные, тоскливые и – одновременно – угрожающие.
– Волки воют на островах? – насторожился Алекс. – Или же легендарные морские сирены [25] , про которых пишут в толстых книжках?
– Про кого только не пишут в толстых книжках, – резво поднимаясь из-за стола, невесело хохотнул дон Борхео. – Разберёмся…
Они прошли на верхнюю палубу, куда уже высыпала вся команда фрегата, и по короткой лесенке поднялись на капитанский мостик, вернее, на квадратный помост, ограждённый низенькими перилами.
25
Сирены –
Вокруг властвовало полное безветрие, паруса безвольно повисли на мачтах – словно буро-серые сморщенные тряпки. Над морской гладью величественно и плавно перемещались косматые клубы молочно-белого тумана.
– Дрейфуем, – нервно передёрнув широкими плечами, доложил стоявший у штурвала капитан Лаудруп. – Течение неровное, с сильными завихрениями. Так и норовит, сволочь, развернуть «Луизу» то в одну, то в другую сторону. Пока, слава Святому Дунстану, удерживаю… Откуда прилетел недавний вой? Пока так и не понял. Туман.
– Что это за размеренный тихий стук? – насторожилась Аннабель.
– Ерунда. Капель. Туман, оседая на парусах, превращается в воду. Вот, она – отдельными капельками – и стекает на палубу…
Неожиданно опять, как показалось – со всех сторон сразу, зазвучали страшные и громкие вопли, полные смертельной тоски и непередаваемого ужаса. Морское чуткое эхо тут же подхватило эти утробные звуки, коварно преобразовав их в длинную-длинную какофонию.
Жуткие вопли и тоскливые стоны затихли только через три-четыре минуты.
– Да, что это такое, в конце-то концов? – возмутился Алекс. – Трудно объяснить?
– Это они, – доставая из внутреннего кармана тёмно-серого балахона раздвижную подзорную трубу, невозмутимым голосом известил дон Борхео.
– Точно, они, – болезненно морщась, подтвердила Аннабель. – Только, вот, интересно – какие конкретно? С кровью или без?
– Кто такие – они? – не сдавался Алекс.
– Скоро, сеньор Амадей, всё увидите сами. Увидите и поймёте. Туман рассеивается.
Действительно, молочно-белые клочья – словно по чьей-то незримой команде – резко устремились вверх, и уже через пять-шесть минут от плотного тумана практически ничего не осталось – так, только крохотные и слегка подрагивавшие диски-лепёшки неопределённого цвета…
На юго-востоке – почти прямо по курсу фрегата – наблюдался низенький пёстрый конус.
– Что это такое? – непонимающе махнув в сторону конуса рукой, спросил Алекс. – Остров?
– Наверное, – равнодушно передёрнул плечами дон Борхео. – Вот, возьмите, – протянул подзорную трубу.
Алекс взял предложенный оптический прибор, поднёс его – меньшим в диаметре окуляром – к левому глазу, крепко зажмурил правый и, с минуту повертев чёрные настроечные колёсики на ободе, начал рассказывать об увиденном:
– Действительно, маленький каменистый островок – размером, примерно, как сорок-пятьдесят «Луиз» вместе взятых. А на острове… э-э-э… Та ещё картина маслом. Бойня какая-то. Кровь, кровь, кровь. Сизые кишки… Повсюду валяются мёртвые тюлени. Причём, некоторые из них разорваны практически напополам. Очевидно, это они так и вопили перед смертью… Ага, какая-то странная физиономия высовывается из-за здоровенного камня. То ли человеческое лицо. То ли морда моржовая. Не разобрать. С пушистых усов свешиваются кровавые капли. А от покатых плеч – вместо рук – отходят мощные когтистые лапы. Визуально – львиные.
– Значит, всё-таки, с кровью, – тихим голосом подытожила Аннабель. – Жаль. Плохие дела…
– Ха-ха-ха! – серебристым колокольчиком рассмеялся кто-то рядом.
Алекс посмотрел направо и непроизвольно замер: из тёмно-серых морских вод – метрах в пятнадцати-двадцати от борта фрегата – показалась белокурая девичья голова.
– Это как же понимать? Ик, – нервно икнул Алекс.
– Ха-ха-ха! – повторно рассмеялась неизвестная девица и нырнула.
– Хлоп! Дзынь! – разнеслось над морем.
Это рыбий хвост – серебристый, приличный по размеру – звонко шлёпнул по воде.
«Сплошные чудеса в решете. Только мутные, скользкие и непонятные чудеса», – мрачно сопя, высказался сердитый внутренний голос. – «Вопли, визги, стоны, кровь, понимаешь… Кто, спрашивается, убил несчастных тюленей? Почему так испугались матросы? А ещё эта смешливая белокурая барышня с рыбьим хвостом… Кто она такая? Неужели, самая настоящая русалка, о которых нам рассказывают в детских сказках?».
– Смотрю, задумчивый сеньор Амадей, вы совсем растерялись? – сжалилась-таки Аннабель. – Ладно, так и быть, расскажу. Слушайте. Речь идёт о ихтиокентаврах… Понимающе киваете головой? Мол, в курсе? Ох, не торопитесь уважаемый идальго. Не всё так просто… Итак. Издревле среди жителей Скандинавских стран ходят многочисленные легенды о странных светловолосых существах – похожих на людей, но с рыбьими хвостами вместо ног. Раньше, говорят, их было гораздо больше. Называют этих морских тварей по-разному, кто во что горазд. Чаще всего – «водяными»… Водяные девушки и женщины, они мирные, спокойные и красивые из себя. Их ещё именуют – «русалками». Ходят даже байки, что, мол, некоторым морякам доводилось с этими русалками и в плотские отношения вступать. Ничего, нахваливают. Мол, высший класс. Только, скорее всего, нагло врут… У русалок, естественно, имеются русобородые самцы-мужья. Так называемые – «русалы». Тоже достаточно мирные и спокойные ребята: питаются (как и их жёны-подруги), водорослями, рыбой, всякими там рачками и мидиями… Но это только одна из «ветвей» ихтиокентавров. Выражаясь научным языком, русалы и русалки относятся к отряду – «рыб-людей». Но – по письменным утверждениям-заверениям древних греков и римлян – у класса ихтиокентавров есть ещё два отряда. Второй (после отряда «рыб-людей) – «рыбы-кентавры». Их отличительные признаки: человеческое тело и черноволосая голова, широкий рыбий хвост и передние конские ноги с массивными копытами. «Рыбы-кентавры» – по своим основным поведенческим признакам – близки к «рыбам-людям». А, вот, третий отряд… Существа, входящие в него, называются – «рыбы-львы». У них – вместо человеческих рук или лошадиных передних ног – львиные лапы. Ну, и ярко-рыжие волосы на человеческой голове… Здесь и начинаются фатальные неприятности. «Рыбы-львы», они очень свирепые, злобные и кровожадные. Просто самые настоящие порожденья Ада. За один раз такой «рыжеволосый ихтиокентавр» может загрызть до полусотни тюленей – если ночью застанет тюленье стадо на берегу или, к примеру, на острове… «Рыб-львов» ещё иногда называют – «водяными волками». Мол, лесные волки, когда по ночам забираются в овчарню, то – зачастую – тоже не могут остановиться: режут овец и режут, режут и режут. До тех пор, пока не загрызут всё стадо… Что означала моя фраза: – «С кровью или без?». Это поверье такое, многократно проверенное. Встреча в море с мирными ихтиокентаврами – к удаче. С кровавыми – к хлопотам нешуточным.
– Мы же повстречались и с теми, и с другими, – напомнил Алекс. – Как быть в этом случае? Чего ждать?
– Не знаю. Обычно ихтиокентавры, относящиеся к разным видам-отрядам, терпеть друг друга не могут, и обитаю в разных местах…
– Вижу! Человеческие головы! Много! – отчаянно завопил матрос из смотровой бочки, закреплённой на передней мачте фрегата. – Подплывают к островам с трёх сторон! С востока – русоголовые! С юга – черноволосые! С запада – рыжие! Очень много! По нескольку сотен в каждой группе!
– Что они все здесь забыли? – задумалась Аннабель. – Для чего решили встретиться в районе этих безымянных и пустынных островов?
– Мало ли, – не отрывая ладоней от штурвального колеса, пожал широкими плечами капитан Лаудруп. – Может, решили немного повоевать. Или, к примеру, устроить массовые спортивные соревнования. Ну, как у чудаковатых древних греков – Олимпийские игры, – повернул голову на север, после чего испуганно забормотал: – Матерь Божья, чем же я тебя, родимая, прогневил? Где же это я так нагрешить умудрился? Прости и сохрани…