Зеркала и галактики
Шрифт:
Дэсс призадумался. Допустим, Торр получил бы усиленные мышцы и ускоренные реакции Мстислава – но тогда ему пришлось бы отказаться от охотничьей магии СерИвов. Как можно?
Княжичу пришла новая мысль.
– Слав, посади глайдер на краю леса. Поохотимся.
Глава 11
Мстислав не выпустил Дэсса из салона, пока не убедился, что вокруг нет опасных крупных тварей. Да откуда им взяться так близко к городу? Сияние в небе над Тэнканиока-ла было отчетливо видно, хотя сам город был скрыт за горой.
Глайдер лежал на обширной поляне, во влажной
– Надень, – Мстислав, с лучеметом на поясе, подал ему очки.
Дэсс надел; видно стало намного лучше, но зеленые огоньки на сладколистке сделались белыми.
– Слав, ты лучше в глайдере посиди. – Княжич слышал от старших: человеческий глайдер – единственное, что может защитить от магии СерИвов. Отчего-то она не проникает сквозь его корпус.
– Не учи меня жить. – Телохранитель прислонился к машине, настороженно поглядывая по сторонам. Над верхушками деревьев виднелись остроконечные снежные шапки, а понизу – трава да недвижная стена леса.
Княжич сосредоточился, несколько раз глубоко вздохнул – и запел. Это не была убийственная Кеннивуата-ра; на что она здесь? Он пел Лавикуоно-ри – песню разведчика и наблюдателя. Мягкий, в меру низкий голос Домино отлично годился для охотничьих песен СерИвов, особенно для мирной, дружеской Лавикуоно-ри. Ровный, с редкими переливами звук растекся по широкой поляне, просочился сквозь полог листвы, волной покатился сквозь лес. Не хватило дыхания: Дэсс оборвал песню, с невольным всхлипом втянул в легкие воздух. Снова запел. Как трудно человеку держать этот напряженный, порой вибрирующий звук! А ведь Домино пел в передаче на видео, глотка у него тренированная.
Княжич передохнул и опять завел песню-приманку, на которую собираются самые разные твари. Сбегаются, скачут, ползут издалека, привлеченные магическим пением. Лавикуоно-ри примиряет их всех и лишает страха, оставляя лишь желание найти источник звука.
На поляну, припадая к земле, выскользнула осторожная водяница – черный зверек со смешными широкими лапами. Водяница живет в ручьях и речках и не любит выходить на сушу. Для Дэсса сделала исключение. Не всколыхнув ни листа, гордо выступил лысый хохотун – с ног до головы покрытый длинной шерстью, а лысым названный за крохотную проплешинку на лбу. Переваливаясь на кривых лапках, стайкой выбежали большеухие подкормыши – несуразные, недоделанные Ханимуном зверьки, которые побираются на пиру более крупных хищников. С хрустом проломился сквозь кусты шарообразный брюхан; ленивей зверя не сыскать, а тоже притащился, толстяк. В траве шныряла какая-то мелочь, которую было трудно узнать по мелькающим спинкам.
Дэсс пел.
Сильная рука вдруг пережала ему горло, Лавикуоно-ри оборвалась.
– Я убью тебя, – рыкнул Мстислав.
Дэсс рванулся; без толку.
Зверье на поляне замерло: ушастыми столбиками встали подкормыши, застыл с поднятой задней лапой хохотун, тряпкой распласталась по земле водяница, похожий на шар брюхан поджался и стал меньше ростом.
– Вот прямо сейчас и убью, со всей твоей магией!
Прыснули под защиту деревьев подкормыши, с криком, похожим на гогот пьяной компании, метнулся прочь хохотун. Черной молнией ускользнула водяница, по ее следу заколыхался медлительный брюхан.
Мстислав чуть ослабил хватку, позволив дышать.
– Я – и без того – твой – раб, – раздельно проговорил он, встряхивая Дэсса при каждом слове, чтобы лучше дошло. – С меня – хватит! – Он оттолкнул княжича, бросив его во влажную холодную траву.
Дэсс перекатился, вскочил. Мстислав держал лучемет стволом книзу и явно не собирался никого убивать.
– Что тебе не так?
– Твоя магия. Она подчиняет не только зверей.
– Я советовал посидеть в глайдере; он бы тебя защитил. А ты что сказал?
Мстислав понурил голову.
– Я больше не буду петь при тебе, – пообещал Дэсс, видя, как он расстроен.
Телохранитель махнул рукой, словно говоря: «Это ничему не поможет». Княжич обвел взглядом опустевшую поляну и снял очки. Сразу же будто наполовину ослеп, однако ночь вновь обрела привычные оттенки, и жуки-сладкоежки снова засветились зеленым.
– Слав, я плохо пел. С большим трудом и с паузами. Наши песни – не для человеческой глотки.
– Однако у тебя отменно получилось, – мрачно отозвался Мстислав. – Если все ставшие людьми СерИвы сохранили эти способности… это оружие… – Он примолк, поразмыслил. – Надеюсь, что нет. Смотри: пересадка личности в чужое тело подразумевает частичную перестройку мозга; человек приобретает чужую память и одновременно сохраняет свою. Своя оказывается подчиненной, поскольку в перестроенном мозге главенствует личность СерИва. Однако прежняя личность жива, сопротивляется захватчику и всячески ему вредит. Быть может, она не позволяет СерИву петь эти песни?
– Я-то могу.
– У тебя нет памяти Домино. И его память – его личность – тебе не мешает.
Дэсс вдруг почувствовал, что продрог на сырой поляне, и забрался в салон глайдера.
– Как по-твоему, – спросил он, когда Мстислав тоже занял свое место и поднял машину в воздух, – почему память Домино не сохранилась?
– Твой бог услышал мои молитвы и прикончил гада, но сберег оболочку мне на радость.
– А если серьезно?
– Серьезно я знаю одно: во время переселения тебя похитили. Твои родичи что-то успели, а чего-то не смогли. Видимо, оттого и произошел сбой: твоя личность подавила Домино целиком и полностью.
Дэсс посидел, разглядывая открывшийся взору Тэнканиока-ла – море буйных огней на равнине – и мерклые звезды над ним. Город приближался, разрастаясь.
– Слав, мы так и не выяснили, зачем нужно это переселение. Может, поискать Касса? Или поговорить с приятелями Домино? Один из них – точно СерИв.
– И близко не подпущу. Хватит нам стычки со стражей. Ты открыто встал на сторону людей, и тебя поторопятся убрать, чтоб не вредил.
– Тогда что будем делать?
– Ждать. Через три с небольшим часа в космопорт придет корабль «Адмирал Крашич» – частный рейсовик, носящий имя моего деда. Мы попросим помощи у капитана. Но до той поры надо поесть и поспать, – Мстислав не сдержал зевок, – а то никаких сил нет.