Зеркала
Шрифт:
– Видишь ли, милая, – сказал он, разглядывая трубку, достаточно ли она чистая, – двери в другие миры не открываются просто так. Если наша богиня прислала кого-то последить за нами, значит, на то есть причины, пусть мы их не всегда видим. Если начальство приходит с проверкой, – хмыкнул Ренар, – лучше показать себя с выгодной стороны.
Я скептически изогнула бровь, но шутить про одно там произведение из школьной программы не решилась.
– Мало ли, что нас ждет, раз ты здесь. – Ренар посмотрел на меня и подмигнул. Он снял с крючка, торчащего из стены рядом с камином,
– Был же кто-то до меня…
– Был, – кивнул он, не оборачиваясь. – Были и давно, и не слишком давно. Портрет рыжей женщины в оружейной помнишь?
Я кивнула, потому что именно перед этим портретом я застыла, рассматривая деву-рыцаря на фоне пламенеющих небес. Художник зачем-то решил снять с нее шлем, и тугие кольца огненно-рыжих волос рассыпались по плечам, одетым в доспех. Удивительно нелогично, если я хоть что-то понимаю в доспехах, но завораживало невероятно. Леди с портрета, кажется, следила за тобой, когда ты заходил в зал, губы ее изгибались в торжествующей полуулыбке, лезвие клинка сияло, как осколок зеркала.
– Она пришла во времена Великой Войны, – сказал Ренар. – И помогла правителям Латиерры завершить ее. Та война была… скажем, не короля с королем, а королей с… не слишком хорошими людьми. Такие войны меняют мир и все в этом мире.
Я снова нашла на юбке складку и старательно ее расправила.
– Но спешу тебя обрадовать, милая. – Ренар закончил издеваться над углями и вернулся в кресло рядом со мной. – После Красной леди все было тихо. Насколько может быть тихо в мире вообще. Я надеюсь, ты продолжишь эту добрую традицию, – добавил он с ласковой улыбкой и, взяв со столика чашку чая, поднял ее, как бокал с вином. – За это я и выпью.
Он действительно выпил чай за несколько глотков.
– Я ответил на твой вопрос?
– Да, – сказала я, с сомнением поглядывая в сторону второй чашки. – А те… две, кажется, которые были здесь до меня?.. Ты их знал?
Я бросила на Ренара взгляд, пытаясь уловить, как он воспримет этот вопрос.
Ренар спокойно кивнул.
– Они были… милые, – сказал он. Фарфоровое донышко чашки тихо стукнуло о блюдце. – И совершенно не похожи ни друг на друга, ни на тебя. Если ты не против, я расскажу тебе о них в другой раз.
Он встал, оттолкнувшись ладонями о подлокотники кресла.
Я удивленно вскинула голову.
– М?
– Поздний час, – пояснил Ренар. – Наша строгая смотрительница довольно принципиальна там, где дело касается времени сна. Если ты не будешь чай, то я провожу тебя до твоих дверей.
В паре шагов от входа в комнату, которая теперь называлась моей, Ренар остановился, словно задумался, надо ему туда или нет. Он бросил взгляд на двери, на горевший над ними фонарь с кристаллом, откашлялся и повернулся ко мне.
– И вот мы здесь, миледи, – сказал он, щурясь и с какой-то странной хитростью наклоняя голову набок. – И, пожалуй, здесь мы и расстанемся. Спасибо за чудесный вечер.
– Тебе
Ренар улыбнулся.
– Скорее, я просто не горю желанием сейчас с ней сталкиваться, – сказал он. – У нас специфические отношения. Скоро все поймешь. – Он снова протянул мне руку ладонью вверх, как незнакомой кошке. – Доброй ночи?
– Доброй, – протянула я руку в ответ. – Ой!
Я надеялась на рукопожатие, но вместо этого получила легкий поцелуй в тыльную сторону запястья – и улыбку, от которой хотелось провалиться сквозь землю.
Все так же улыбаясь, Ренар отпустил мою руку и ушел в глубину коридора, оставив меня в смятении.
Дверь легко поддалась, когда я потянула за ручку на себя.
Комната встретила прохладным полумраком, только в дальнем углу сиял настенный светильник, и тускло тлели угли внутри камина. Шелест юбки звучал почти громоподобно, такая здесь стояла тишина. Я медленно осмотрелась, прислушиваясь, нет ли кого из слуг – и вдруг осознала, что за весь день, за те несколько часов, которые я провела в огромном замке, я не встретила никого, кроме Ренара и Сильвии.
То есть кто-то работал на кухне, конечно, я слышала через дверь какие-то звуки, чувствовала запахи, но мы не зашли туда.
Мои обеденные сэндвичи, наш общий ужин и чай я находила уже готовыми в комнате, откуда никто не выходил.
Твою ж мать.
Я прикрыла глаза, прикусив губу, и постаралась найти рациональное объяснение этому.
Много ли я, в конце концов, видела слуг? Может быть, в особенно благородных домах слуги умеют быть незаметными?
Как призраки.
– Доброго вечера, – раздался голос за спиной.
Я могла поклясться, что я не слышала ни шагов, ни звука открывающейся двери, ни шелеста ткани, ни чужого дыхания – вообще ничего.
Сильвия опять вышла из ниоткуда, тихо, словно все время была здесь, рядом.
Я открыла глаза и обернулась, чувствуя, как меня бросило в жар, а в ногах появилась слабость.
– И вам тоже, – прохрипела я.
Губы Сильвии растянулись в улыбке. Она стояла за моей спиной, держа в руках подсвечник с тремя еще не зажженными свечами. На плечах у нее лежала шаль, темные волосы были перехвачены лентой у самой шеи. Та строгая дама, собранная, прямая, которую я видела днем, кажется, готовилась уйти спать.
– Рада видеть, что вы в добром здравии, – сказала Сильвия, улыбаясь чуть шире – зубов ее улыбка не открывала. – Не хотела нарушать ваш покой, но, кажется, в течение дня мы обе были слишком заняты даже для важных разговоров.
Она сказала это вежливо, но я почувствовала укор. Направленный, правда, не на меня.
– Я зашла проведать вас, – продолжила Сильвия. Она шагнула чуть в сторону к какому-то комоду у стены и поставила на него подсвечник. – И принесла свечи, если они понадобятся. Если у вас есть вопросы или пожелания, то я здесь.