Зеркальная месть
Шрифт:
— Нажми на «play», прежде чем уедешь! — приказал Лесник. В его голосе появилась жесткость.
Коршунов опустил взгляд. На экране в странном антураже застыло испуганное лицо девушки, которую он сразу узнал. Танечка, Татьяна Коломиец — родная дочь Коршунова, проживающая в Калининграде! В груди неприятно заныло, словно в сердце загнали ржавый гвоздь.
— Мы не выпустим тебя, пока не посмотришь запись, — предупредил Гном, угрожая бесформенным пакетом, через который просматривался пистолет.
Коршунов ткнул
«— Это не мой пакет. Не мой! Мне его подбросили! — на грани истерики объясняла Татьяна.
— На пакете ваши отпечатки. Есть свидетель, готовый подтвердить, что вы ему сбывали героин. Неоднократно. — Монотонно говорил человек за кадром.
— Какой героин! Я ничего не знаю!
— Полкило высококачественного героина. Сбыт в крупном размере. До двенадцати лет строго режима.
— Это не правда! Я невиновна!
— А вы знаете, что такое строгий режим?
— Я журналистка и знаю ваши приемчики. Мне нужен адвокат!
— Хотите на свободу?
— Да, — выдохнула испуганная девушка.
— Это легко устроить, но прежде… — Камера приблизилась к лицу Татьяны. — Вы учитесь на факультете журналистики и должны знать, что в новогоднюю ночь от героина скончался студент вашего университета. Его папа, очень авторитетный бизнесмен, мечтает найти ту гадину, которая лишила жизни его единственного сына. Папа настолько зол, что правосудие не потребуется. Я допущу утечку, что задержана девушка с оптовой партией героина, совпадающего с тем, что обнаружили у его сына. И выпущу вас.
Возникла пауза. Человек с камерой продолжил наматывать круги, а растерянная девушка то и дело выворачивала шею, чтобы не терять его из виду.
— Что вы хотите? — наконец спросила Татьяна.
— От вас, ничего. Вам просто не повезло с отцом. Я имею в виду кровного папашу».
Камера остановилась. Потрясенная девушка смотрела прямо в объектив. В углу кадра мелькало время — утро сегодняшнего дня. На этом запись закончилась.
— Изверги! Гнусные ублюдки! — кипел от негодования Коршунов.
Он узнал голос человека за кадром. Это был Егор Иванович, опытный сотрудник Конторы в Калининграде, который беспрекословно выполнял команды Рысева. Кирилл прекрасно помнил, как Егор Иванович сначала помогал ему со Светланой, а как только получил отмашку из Центра, сдал на расправу прибывшим Чистильщикам.
Стук в окно вернул Коршунова к действительности. Безусловно это шантаж, надо знать требования противника. Он сдвинул машину на метр вперед и открыл дверь. На сиденье плюхнулся Лесник.
— Оперативно работаете, гниды, — хмуро заметил Коршунов.
— Фирма веников не вяжет. А если вяжет, то фирменные, — ухмыльнулся Лесник. — Ты же знаешь против кого попер.
— Что вам нужно?
— Не что, а кто. — Лесник многозначительно посмотрел на Коршунова.
— Условия?
— Или твоя дочь, или Светлый Демон. Ты сейчас же выводишь нас на СД. Или твоей дочери не станет.
Коршунов нервно сунул руку под куртку. Раздался предупредительный стук о капот. Перед джипом стоял Гном, направив «пакет» в грудь водителя. Коршунов опустил руку и нервно облизнул губы.
— Что значит выводишь?
— Подставляешь. Вызовешь подружку в удобное место, а дальше действовать будем мы. Как только Рысь получит голову СД, твою дочь освобождают, а о тебе Контора забывает. Роскошные условия!
Кирилл прикрыл глаза. На чашах весов судьбы балансировали два самых близких ему человека: родная дочь и любимая женщина. Одна в Калининграде, другая в Москве. Ему не разорваться и не спасти обеих. Сегодня одной из них не станет. Тяжелый выбор должен сделать он.
Глаза распахнулись. Кирилл смотрел сквозь стоящего на дороге Гнома, готового выстрелить.
— Я согласен, — решил он.
— Ну, вот. Ты же наш человек, а бывших наших не бывает. — Лесник засуетился. — Сдай оружие.
Коршунов вынул из внутреннего кармана пистолет Макарова.
— Это всё? — усомнился Лесник.
Коршунов подумал и задрал штанину. К лодыжке был прикреплен нож.
— Ну, прямо, детский сад какой-то! — Лесник забрал оружие и приказал: — А теперь звони.
10
Я слышу звонок и беру трубку. Кирилл говорит бодро и уверенно.
— Встреча прошла по плану. Рысь выполнил наше требование, досье у меня.
— Где ты сейчас?
— Отъезжаю от гипермаркета.
— Никаких осложнений?
— Нет.
— Они могут следить.
— Не думаю. Ты здорово напугала Рысева. Он посчитал, что проще пойти на сделку, ведь ты всегда держишь слово. В конце концов, уничтожение этих документов и в его интересах.
— Не расслабляйся, Кирилл.
— Не беспокойся, я проконтролирую «хвост». Главное — досье у меня. Домой его не повезу, сожгу по дороге. Хочешь, сделаем это вместе?
— Любопытно взглянуть, что на меня накрапали.
— Это стоит увидеть. Помнишь нашу поляну? Приезжай. Устроим огненное прощание с твоим прошлым.
Для кого-то старый компромат, как скелет в шкафу. Пока не открыты дверцы, можно жить спокойно. Для меня досье — это чугунный якорь, вечно тянущий на дно. Избавиться от опасных документов будет большим облегчением.
— Договорились. Выезжаю, — обещаю я, стараясь скрыть волнение.
— Что за поляна? — спросил Лесник, когда Коршунов выключил мобильник.