Зеркальная месть
Шрифт:
— Ты понимаешь, с кем имеешь дело? Я генерал-лейтенант ФСБ! Тебе это даром не пройдет.
— А я киллер в бегах. Одним больше шлепну, одним меньше — ответ тот же, сам понимаешь.
Передо мной затылок генерала — рыжий ежик волос с отливом седины и рубец старого шрама. Мне хочется увидеть его лицо. Я тычу левым пистолетом в висок, и генерал отклоняется. В зеркале заднего вида злой мужской взгляд пытается расправиться со мной. Я никогда не встречалась с Заказчиком, но облик генерала кажется мне знакомым. Высокий лоб, прямой нос, несимметричное лицо, словно генерал вечно прищуривается левым глазом.
— Не надо делать глупостей, — шипит генерал.
Должна признать, он неплохо держится. Быстро пришел в себя и не паникует, хотя может получить пули сразу из двух стволов.
— Хороший совет, — соглашаюсь я. — Я всегда ему следую, поэтому до сих пор жива. А вот ты сглупил. Ты решил закрыть проект «Светлый Демон». Так у вас говорят?
— Что тебе надо?
— А я решила закрыть Рысь. Тебя ведь так зовут? Я могу это сделать сейчас. Могу позже. Ты же знаешь мои способности.
— Что тебе надо? — повторяет вопрос Рысев.
Сволочь понял, что останется жив. Он прекрасно знает, что киллер не болтает попусту перед тем, как нажать на курок. Неожиданный выстрел и быстрый отход — вот залог успеха профессионала.
— Я хочу свободы. Поэтому предлагаю сделку. Ты передаешь досье на меня и навсегда забываешь обо мне. А я постараюсь забыть о твоем существовании.
— Светлый Демон числится в розыске. Я не могу его отменить.
— Мы не болтаем сейчас об МВД. Мы толкуем о твоей Конторе и о том, что ты, как Заказчик, собрал на меня. Я хочу получить свое досье.
Меня действительно не пугает уголовный розыск. Разрозненные данные в разных регионах трудно свести в единое целое и повесить на меня. Я меняла облик и оставляла ложные улики. Своей раздутой славе я обязана журналистам. Они приписывают мне половину всех дерзких нераскрытых убийств. Их фантазия не раз показывала свою несостоятельность, и для большинства сотрудников уголовного розыска Светлый Демон не более чем легенда.
Иное дело досье ФСБ. По словам Коршунова оно дает исчерпывающие ответы на вопросы: где, когда, кого и как? Все страницы отпечатаны на пишущей машинке в единственном экземпляре. Электронных копий нет. Опасный «послужной список» хранится лично у Рысева.
— Это не так просто. Досье секретное, — подчеркивает Рысев.
— Поэтому я разговариваю с генералом, а не с его подчиненными. Я получаю бумаги и обещаю не смотреть на тебя сквозь перекрестье прицела.
— Зачем тебе досье?
— Чтобы его уничтожить.
Рысев размышляет, склоняет подбородок и сопит.
— Что вы сделали с моими людьми?
— Они живы. Один в багажнике, другой под задним сиденьем. Коршунов их контролирует.
Генерал что-то прикидывает и решает:
— Завтра вечером здесь мои агенты передадут тебе досье.
— Утром.
— Уже почти утро.
— Боишься не выспаться? Ну, хорошо, в 15–00 на этом месте я получаю досье.
— В восемнадцать.
— В три часа дня! — Я давлю пистолетом ему под ухо. — И ни минутой позже!
— Согласен.
— И учти, Рысь. Если досье не будет — ты труп. Если кроме сегодняшних агентов на встречу пожалует кто-то еще, а мы умеем вычислять конторские морды, ты тоже труп.
Рысев морщится:
— Эти два условия будут выполнены.
Излишняя четкость ответа меня смущает. Не упустила ли я важную деталь? Но возразить нечего, я добилась своего. Пора исчезать.
— Сиди тихо и не высовывайся, пока мы не уйдем.
— А мое табельное оружие? Избавь хотя бы от этой проблемы.
— Покопайся в сугробе при выезде с парковки.
Я покидаю машину генерала и делаю знак Коршунову, что все в порядке.
7
Мы уезжаем от гипермаркета на своей машине. Это старенький, но мощный американский джип «чероки» с украинскими номерами. В случае опасности им можно им можно расталкивать легковушки. В запасе у нас имеются литовские и латвийские номерные знаки с соответствующими фальшивыми документами. Как ни парадоксально, передвигаться по Москве с иностранными номерами комфортнее и безопаснее. С введением системы видеофиксации дорожным инспекторам запрещено останавливать водителей без серьезных причин. А видеокамеры связаны с базой данных только российских автомобилей.
При выезде с парковки я притормаживаю, мы опускаем стекла и выбрасываем пистолеты Рысева, Лесника и Гнома в глубокие сугробы. Им будет, чем заняться. Компактный австрийский «глок-26» оставляю себе. Ствол, наверняка, «левый», а у нас с Коршуновым не такой большой арсенал, как мне бы хотелось. «Глок-26» можно носить на щиколотках под брюками, не привлекая внимания. Я даже специальную кобуру у Лесника отстегнула, когда Коршунов его вырубил.
За рулем сейчас я. Когда-то Контора в лице дальновидного Посредника направила меня на курсы экстремального вождения. У меня было много времени и средств, подкрепленных терпением и желанием. Я до автоматизма освоила такие приемы, как полицейский разворот и управляемый занос. С тех пор предпочитаю мощные автомобили с механической коробкой передач и ручным стояночным тормозом. Теперь в случае опасности мой бывший Посредник, а ныне законный муж Кирилл Коршунов, любезно уступает мне право удирать от погони.
Кстати, подполковник ФСБ Коршунов расстался с Конторой мирно. Послал по почте рапорт об увольнении. Рысев не стал «выносить сор из избы» и подписал его. На счет Коршунова перечислили всю причитающуюся при увольнении зарплату.
Формально в федеральном розыске нахожусь только я. Но после сегодняшнего взрыва в Коломне у нас не осталось иллюзий, какая участь предназначена Коршунову. Он не только контакт, позволяющий выйти на меня, но и нежелательный свидетель, а значит, цель для уничтожения.
— Почему Рысев такой кровожадный? — возмущаюсь я, вспоминая безжалостный взрыв в квартире. — Он хотел разом уничтожить меня, тебя и Колю!
— Рысь охотится на тебя, Светлая. А мы с Колей — так, производственные потери.
— Да разве можно устраивать взрыв в жилом доме? Могли пострадать посторонние люди. Хочешь ликвидировать — стреляй точно! Пуля, как скальпель хирурга, а взрывчатка — это удар топором.
— Где же найти таких хороших «хирургов» как ты. С таким безупречным опытом.