Зеркальное время

Хольбайн Вольфганг

Он споткнулся обо что-то и увидел наполовину уто­нувший в горячей жиже оплавленный остов мотоцикла. Он был так раскален, что капли дождя, падая на него, с шипением испарялись. Юлиан не любил Кожаного, но такого конца он не мог бы пожелать даже ему.

Дождь и буря слегка улеглись. Эпицентр хаоса пере­местился дальше, но в воздухе все еще носились горящие обломки, а между ними продолжали опускаться с неба все те же зловещие бесформенные куски.

Один из таких темных кусков опускался с неба не­подалеку от Юлиана, и когда эта черная масса очутилась достаточно близко, Юлиан увидел в ней странные отблески и мерцания. То, что он

принимал за бесформенный комок, было зазубренным осколком зеркала в рост человека! Он вонзился в землю неподалеку от пробегавшего прохожего и замер, дрожа.

Произошло нечто невероятное. Как только бегущий отразился в зеркале, он тут же исчез! А осколок зеркала разбился, и из рассыпавшихся обломков вышел омерзи­тельный тролль!

Это существо в нерешительности остановилось. Его устрашающие когтистые лапы то сжимались, то разжимались, словно он искал, что бы ему схватить и раздавить, а взгляд налившихся кровью глаз бесцельно блуждал, пока не уперся в Юлиана.

Тролль шагнул в его сторону, и это движение вывело Юлиана из оцепенения. Он бросился бежать, точно го­нимый фуриями, а тролль позади него свирепо взревел, обманутый в своих надеждах.

Беззвучное падение зеркальных осколков продолжа­лось. Все эти черные куски, валившиеся из небесной трещины, были обломками магического зеркала, и каждый из них означал конец человеческого пути невинной жер­твы, которой суждено было превратиться в тролля. Их было уже много —дюжины, если не сотни, а падению осколков пока что не было видно конца.

Внезапно он заметил Рогера, бегущего ему навстречу. Юлиан тоже бросился к нему, но тут же остановился. Позади Рогера появилась еще одна фигура, хорошо зна­комая Юлиану, внезапно вынырнув прямо из стены огня. Мотоцикл и часть кожаной амуниции горели, а за мо­тоциклистом развевался огненный шлейф.

Не медля ни секунды, Юлиан ринулся прочь. Рогер что-то кричал ему вслед, но слова тонули во всеобщем шуме и мотоциклетном треске.

На бегу Юлиан оглянулся. Майку было трудно уп­равлять мотоциклом на такой, если можно сказать, дороге. Обломки, горящие доски и головешки, бегущие люди вынуждали его лавировать и делать резкие зигзаги, так что мотоцикл едва держал скорость. Но тем не менее он постепенно догонял Юлиана.

— Стой, идиот! — вопил Кожаный. — Я же хочу тебе помочь!

Юлиан сделал резкий рывок в сторону и тут же развернулся в обратном направлении. Кожаный попытался повторить этот маневр на мотоцикле, но переоценил свои возможности. Машину понесло по грязи юзом, и Кожаного вышвырнуло из седла. Юлиан выиграл таким образом несколько секунд.

Он мчался не разбирая дороги то направо, то налево и с ужасом обнаружил, что Кожаный снова догоняет его. Мотоцикл был все ближе. Часть задней шины и правая штанина Кожаного горели, лицо было все в грязи, в крови и в копоти.

— Да стой же! — кричал он. — Ты пропадешь!

Юлиан рванул направо и собрал все свое мужество, чтобы пробежать сквозь горящие развалины павильона. Огонь окутал его, он упал, перекувырнулся через голову и опять очутился на ногах.

Кожаный так же очертя голову ринулся на своем мотоцикле сквозь громадный костер, вздымая позади себя фонтаны грязи и разметывая миллионы пылающих искр.

Юлиан попытался увернуться, но Майк выпрыгнул из седла и, расставив руки, бросился к нему. Сцепившись, они покатились по земле. Юлиан отчаянно отбивался, но тут терпение Майка кончилось, и он ударил противника кулаком под дых.

— Проклятый идиот! — ругался он. — Лежи здесь, пока я не вернусь! И не двигайся, не то я переломаю тебе кости!

Юлиан не смог бы убежать, даже если бы захотел. Он не мог дыхнуть, и во всем его теле не осталось ни капли сил. Удар Кожаного доконал его. Он слышал, как Кожаный поднял мотоцикл, нажал на кикстартер и подъ­ехал ближе; но у него не было ни сил, ни воли к сопротивлению. Майк поднял его и посадил на мотоцикл впереди себя.

Ему пришлось крепко удерживать Юлиана и вести мотоцикл сквозь бурю, пожар и грязь только одной рукой.

Центр грозы в очередной раз переместился. Молнии сверкали теперь в западной части, в стороне колеса обозрения. Пока что они не попадали в эту стальную конструкцию, но Юлиан знал, что так будет продолжаться не долго. И он знал, что произойдет потом. Он уже видел это!

Он тем более ужаснулся, когда понял, что Кожаный правит именно к колесу обозрения! Он начал вырываться, мотоцикл стало мотать из стороны в сторону, и Кожаный ударил Юлиана по затылку:

— Замри, наконец! Хочешь нас обоих прикончить?!

— Только не туда! — простонал Юлиан. — Колесо...

— Я не хуже тебя знаю, что с ним будет! — перебил его Майк. — Ради чего, ты думаешь, я подвергаю себя такому риску? А теперь заткнись. Хоть бы нам успеть!

Юлиан вцепился в бензобак, и теперь у Майка по крайне мере были свободны обе руки. Они приближались к эпицентру грозы. Пожары пылали все гуще, раза два или три молния била совсем рядом с ними, но Кожаный вел свой мотоцикл с фантастической ловкостью, иначе им не удалось бы добраться до цели живыми.

Низкое строение без окон, у которого они останови­лись, оказалось не чем иным, как стеклянным лабиринтом Рогера. Дверь распахнулась, когда они были от нее еще в нескольких шагах, и Рогер взволнованно выбежал им навстречу.

— Господи, ну где вы пропадаете? — Он был бледен и дрожал. — Уже пора! Это в любой момент может слу­читься!

— А остальные уже здесь? —спросил Майк.

— Вы последние! — в нетерпении ответил Рогер. — Скорее же, пока не поздно!

Он закрыл за собой дверь и нервно потряс руками. Сквозь тонкие стены послышался электрический треск молнии, а за ним последовал удар грома, от которого задрожал пол.

Рогер, Кожаный и Юлиан были не одни. В вестибюле теснились добрых две-три дюжины мальчиков и девочек — и, к своему великому облегчению, Юлиан увидел среди них и Алису. Он тут же хотел пробиться к ней, но Рогер крепко удержал его.

— Сейчас не время! — сказал он. — Отпразднуете встре­чу позже! Сейчас каждая секунда на счету! Бежим!

Последнее слово он выкрикнул, и оно относилось не только к Юлиану, но и ко всем остальным. Первый мальчик ступил в лабиринт, сделал несколько шагов и вдруг повернулся, уклонившись с пути. Юлиан ожидал, что он ударится о стекло, преграждавшее ему дорогу, но тот вытянул руки вперед — и вошел прямо в стекло! Долю секунды он был еще виден, затем очертания его силуэта размылись и исчезли совсем. В лабиринт входили второй, третий, четвертый мальчик и через секунду ис­чезали таким же невероятным способом, как и первый.