Зеркальное время

Хольбайн Вольфганг

Юлиан поискал подходящий инструмент, нашел же­лезную пластину с острыми краями и опустился перед зеркалом на колени.

Ему удалось выломать сперва кусочек нормального зеркала рядом с магическим осколком, и теперь он мог подцепить этот осколок. Пальцы его вдруг задрожали, и ему пришлось выждать несколько секунд, пока дрожь прошла. Бесконечно осторожно он начал отделять осколок от подложки.

Он обливался потом. Несколько раз стекло угрожающе скрипело под нажимом, и он испуганно замирал. Иногда из коридора доносились голоса и шаги, а один раз кто-то даже подергал ручку запертой двери, но

вот наконец серповидный осколок, целый и невредимый, оказался у него в руках.

То, что он держал на ладони, не было обыкновенным, нормальным стеклом. Юлиану казалось, что он физически ощущает груз невообразимой древности, о которой го­ворила Алиса. И он чувствовал силу могущества, которое сохраняла в себе даже маленькая частица магического зеркала. Он очень осторожно опустил осколок во внут­ренний карман куртки, снова завесил зеркало покрывалом и направился к двери. Выключил свет, прислушался к звукам снаружи и выскользнул в коридор.

В гардеробе горел свет, и, проходя мимо кабинета директора, он услышал взволнованные голоса. Видимо, предчувствия не обманули Юлиана, и самая трудная часть дела ему еще предстояла.

Но трудности его оказались связанными не с дирек­тором варьете и не с портье, которого он, к своему удивлению, не встретил на выходе. Трудности поджидали его на улице.

— Это была неплохая мысль, — сказал Кожаный. На лице его остались следы драки, и это могло бы заставить Юлиана позлорадствовать, если бы обстоятельства скла­дывались иначе. Теперь же это лишь испугало его. — Нет, правда, — продолжал Кожаный, — я уже, кажется, начинаю тебя уважать. Это огромное удовольствие — победить про­тивника, который умеет за себя постоять, понимаешь?

Юлиан молчал. Кожаный улыбался, и в голосе его слышались даже веселые нотки. Вдруг он резко протянул руку и раскрыл ладонь:

— Давай сюда!

Тон его был таким властным, что Юлиан почти авто­матически потянулся рукой к карману. Он не довел движения до конца, но глаза Кожаного победно сверкнули. Теперь уже не имело смысла притворяться.

— А если не дам? — дерзко спросил Юлиан.

Кожаный вздохнул:

— Не вынуждай меня делать тебе больно. До сих пор ты действовал отлично. Не подумай, я говорю это не для того, чтобы подольститься к тебе. Я серьезно. Ты вел себя храбро и не совершил ни одной глупости. И теперь не порти картины, чтобы мне не пришлось делать из тебя отбивную котлету.

Юлиан украдкой огляделся. На улице не было ни души, и за дверью варьете царила полная тишина. Это было почти абсурдно — еще несколько секунд тому назад он крался из здания, чтобы никто его не заметил, а теперь отдал бы все за то, чтобы хоть кого-нибудь встре­тить.

— Не надейся, — сказал Кожаный, — никто не придет тебе на помощь. — Он повторил свой требовательный жест. — Давай сюда!

Юлиан не шелохнулся, и Кожаный вздохнул, тряхнул головой и собрался сойти с мотоцикла. В эту секунду Юлиан изо всей силы пнул по бензобаку.

Кожаный попытался удержать машину, но Юлиан вторично пихнул ее ногой, так что Кожаный не только опрокинулся назад, но и застрял под мотоциклом. Тут же Юлиан перемахнул через него и помчался по улице. Все это не длилось и трех секунд, и Юлиан только потом по-настоящему осознал, что он сделал. Рассудок подсказывал ему, что его бегство совершенно бессмыс­ленно и никаких шансов убежать нет. Но он был не в состоянии слушать доводы своего рассудка. Позади ругался Кожаный, крича ему вдогонку, что шутить он больше не намерен. Юлиан не добежал даже до конца улицы, когда за его спиной взревел мотоцикл. Он знал, что от Кожаного не уйти, но для очистки совести сделал спурт, свернул направо и снова очутился на площади перед торговым центром.

Здесь ничего не изменилось. Витрины были по-преж­нему освещены, внутренний дворик полон народу, и даже банда рокеров толпилась на прежнем месте. Кожаный, взвизгнув шинами, вылетел из-за угла в двадцати метрах. Юлиан снова мобилизовал все силы и побежал прямиком к банде рокеров.

— Он снова здесь! — крикнул он. — Хватайте его!

Он надеялся, что его прием сработает еще раз.

Но рокеры не шелохнулись. Они стояли и смотрели в его направлении. Что-то здесь было не то.

Рокеры надели свои шлемы и опустили на лица щитки. Но ни пивных банок, ни дымящихся сигарет на сей раз не было, зато Юлиан заметил, что моторы заведены.

Он растерянно оглянулся. Кожаный, ухмыляясь, стоял в десяти метрах от него.

И вдруг Юлиан понял, в чем дело. Он понял это еще до того, как вновь обернулся к банде мотоциклистов и увидел зловещие красные зрачки за щитками их шлемов и тонкий дымок, курившийся вверх из-под мотоциклетных костюмов.

Это были уже не рокеры. Кожаный превратил их в троллей!

— Прекрати наконец, дурень! — сказал за его спиной Кожаный. — Ты уже и так доказал всему миру, что ты отчаянный парень.

Юлиан не смог бы ответить ему, даже если бы захотел. Вид рокеров парализовал его. Теперь они медленно дви­нулись к своим мотоциклам. Красный огонь за щитками загорелся интенсивнее. Отовсюду из их курток, рукавов и из-за поясов вились дымки, а у одного начал плавиться на голове пластмассовый шлем, пуская пузыри. В воздухе распространилась резкая вонь.

— Кончай! — сказал Кожаный. Голос его стал твер­дым. — Это твой последний шанс!

— Да, последний, — согласился Юлиан. И бросился бежать.

Кожаный ждал этого и, соскочив с седла, преградил Юлиану путь, но Юлиан, сделав два шага в его сторону, неожиданно ринулся вправо — к торговому центру! Двое-трое из рокерской банды прыгнули на мотоциклы, но Юлиан успел толкнуть стеклянную дверь во внутренний двор.

Позади взревели два или три мотора, блики от фар метнулись по стеклянной двери. Посетители торгового центра удивленно обернулись, кельнер в испуге уронил поднос, и осколки разлетелись во все стороны. Что-то в этой сцене показалось Юлиану существенным и очень важным, но додумать не было времени.

Сразу три рокера ринулись на своих мотоциклах к стеклянной двери. Они мчались, нагнувшись к рулю, — и вломились сквозь стекло, разбив дверь вдребезги! Один из них при этом отважном маневре упал, а двое других хладнокровно мчались дальше — прямо на Юлиана.

Удар пришелся Юлиану между лопаток и сбил его с ног. Падая, он увидел, как прямо на него несется тяжелое мотоциклетное колесо. Он инстинктивно закрыл лицо руками, хотя знал, насколько бессилен этот заслон против четырех центнеров стали и пластика.