Зеркальное время

Хольбайн Вольфганг

— Что... что вы сделали с Франком?

Кожаный взглянул на тролля в облике Франка и хохотнул:

— Не бойся. Ничего с ним не случится. Мы только... взяли напрокат одну его часть. Но мы ему ничего не сделаем, если ты будешь вести себя благоразумно. Точно так же, как и тебе. — Он резко развернулся и подал своим сопровождающим повелительный знак: — Стерегите его, пока мы не доберемся до места.

— Теперь вы оставите меня в покое? —недоверчиво спросил Юлиан.

Кожаный презрительно фыркнул:

— Ты слишком высоко себя ценишь, тупица.

Не говоря больше ни слова, он вышел из квартиры в сопровождении

двойника Франка. Юлиан остался с двумя троллями.

Он смотрел на этих существ со смешанным чувством любопытства и страха. Они были не совсем тролли. Как и сам Кожаный, они представляли собой ужасную смесь человека и тролля, как будто попытались превратиться из одного образа в другой, но застряли где-то на середине превращения. Лица у них были широкие, носы — при­плюснутые, как у обезьян, вместо глаз — страшные крас­ные провалы. Их массивные фигуры казались теперь гораздо короче, чем в тот момент, когда они вошли сюда. И от Юлиана не укрылось, что оба эти существа очень нервничали. Что же с ними творилось?

Теперь зловещее превращение происходило отчетли­вее. Фигуры обоих человеко-троллей, казалось, пребывали в неустойчивом равновесии. То они больше напоминали людей, то троллей, но так и не становились окончательно ни теми, ни другими.

Зрелище это было и жутким, и одновременно заво­раживающим.

Обе твари начали жалобно постанывать. Их тела менялись теперь все быстрее, но с каждым разом пре­вращение становилось все менее завершенным, как будто со следующей попыткой принять какой-либо облик они теряли часть силы.

Один все еще стоял на ногах, а второй упал на колени и начал хрипеть. Казалось, он истаивал, потому что его тело постепенно теряло массу и уже не могло принять какую-либо форму.

Теперь и второй тролль упал на колени, исторгнув жалобный, измученный стон.

Юлиан осторожно приблизился к этим существам. От того страха, которым его наполняло одно их присут­ствие, теперь не осталось и следа. Ужасное превращение, происходившее с ними, внушало ему омерзение и жалость. Он хотел коснуться руки тролля, чтобы хоть как-то утешить, раз уж не в силах помочь. Но рука тролля уже перестала быть рукой. На ней появлялось то пять пальцев, то три, а то и все восемь, а потом она превратилась в бесформенный комок, причем под кожей продолжалось какое-то шевеление, как будто там копошились муравьи. И Юлиан не смог переступить через отвращение. Но он ощутил жар, исходящий от этой лапы.

Внезапно запахло жженой бумагой, и там, где тролль стоял на коленях, в воздух поднимался серый дымок. Но тут же жар исчез, а в следующую секунду в комнате стало так холодно, что дыхание Юлиана превращалось в пар. Огненные глаза тролля смотрели на Юлиана почти с мольбой, он пытался что-то сказать, но исторгал лишь нечленораздельный стон.

— Время, — заикалось существо, — чужое... время... здесь нельзя... жить... ушел... бросил... солнце... убивает.

Юлиан внезапно понял, что произошло. Оба тролля умирали, и от такой же точно гибели он сам был недавно на волосок. Рогер и Алиса благоразумно умолчали, а ведь с ним произошло бы именно это, задержись он на ночной ярмарочной площади дольше. Тролли оказались в чужом времени. Кожаный, оставляя их до утра, обрекал на гибель. Они не могли жить в солнечном свете. В облике троллей они не могли существовать здесь, так же как и Юлиан не мог бы существовать в человеческом облике в зловещем зазеркальном мире. Неужто такая же судьба постигла и его отца, и Гордона, когда они убежали в прошлое?

Тела обоих троллей постепенно начали растворяться. Они теряли массу, становясь прозрачнее, как будто все вещество, из которого они состояли, постепенно перете­кало из этого мира в какой-то другой, пока наконец совсем не исчезли, оставив на ковре только два про­жженных пятна. Все это время Юлиан неподвижно сидел рядом. У него было такое чувство, будто он перед ними в чем-то виноват.

Ему стоило громадных усилий подняться, взять свою куртку и шагнуть к двери.

Он был совершенно подавлен и разбит. Все кончилось. Кожаный вернулся в свой промежуточный мир с осколком зеркала, и у Юлиана не было никакой возможности последовать за ним туда. Он проиграл.

Но больнее всего для него была мысль, что он помог им своими руками. Как он мог вообразить себя великим героем, который в одиночку справится с целой армией этих омерзительных созданий? На самом деле они только играли с ним. И всякий раз давали ему уйти, чтобы он привел их к тайнику, где был спрятан осколок магического зеркала.

Наверное, Кожаный загибался со смеху, когда Юлиан носился по городу вдоль и поперек, воображая, что ускользнул от своих преследователей!

Он услышал позади себя шаги, а когда обернулся, увидел в комнате Рогера. Он казался очень печальным, но Юлиан напрасно искал в его глазах хоть какой-нибудь след упрека.

— Они... — начал Юлиан.

— Я знаю, что произошло, — перебил его Рогер.

— Теперь все кончено, да? — спросил Юлиан. Голос его дрожал. — Я все сделал... не так.

— Да, — спокойно сказал Рогер. — Все не так. Но ты не виноват.

— Не виноват?! — Юлиан хотел рассмеяться, но всхлипнул.

— Никто бы не смог одолеть Майка и его троллей, — серьезно ответил Рогер. — Ты даже представить себе не можешь, какие это хитрые создания. У них все было запланировано с первого момента. У тебя не было шансов.

— Я знаю, — сказал Юлиан. И вдруг его охватил гнев: — Теперь я это знаю. Но вы-то знали это с самого начала. Ты и... Алиса! Почему же вы меня не предупредили?

— Потому что нам нельзя было, — перебил его Рогер.

— Почему? — с упреком сказал Юлиан. — От страха перед троллями?

— И от страха тоже, — признался Рогер. Юлиан по­смотрел на него с большим сомнением, и тогда Рогер добавил: — Мы не такие сильные, как ты думаешь, Юлиан. Они могут нас уничтожить, стоит им только захотеть. И их много. Гораздо больше, чем нас.

— Если это так, почему же они до сих пор не сделали этого?

На сей раз Рогер ответил не сразу, стараясь подобрать точные слова:

— Их мир и наш не так уж отличаются. Они сильнее и хорошо это знают. Но вместе с тем они нас боятся. Они знают, что могут нас уничтожить, если захотят, но не знают, какую цену им придется за это заплатить. Ведь мы не сдались бы так просто. Они сильные и хитрые, но трусливые. А кроме того, помнишь, что я рассказывал тебе про себя и про Майка? Мы враги, но мы нужны друг другу. Они оставляют нас в покое лишь потому, что мы их не трогаем. Но они не дали бы нам предупредить тебя. Ведь речь шла об их существовании.