Зеркало Брахмы
Шрифт:
Когда же пришел мышиный король, девочка-мышка сразу согласилась, трепеща от радости. Она упросила Ягьявалкью снова сделать ее мышкой, и он это сделал.
Деви, Карттикея, Брахмандра Авадхута, Ауробиндо – в моей истории были подобны Ягьявалкье, солнцу, облаку и горе. Деви преобразила меня тантрой, но я не мог «выйти замуж» за героя, который завершил бы эту трансформацию. И теперь я снова сидел в мышиной норе. Меня предупреждали, как девочка из Махабалипурам, так и друг из Миссии Йоги Шивананды. Но из-за каприза я не обратил на это внимания. Теперь, соответственно, я опустился до погони за плотскими удовольствиями, с теми же навязчивыми вопросами, которые привели меня в тупик мистицизма. Я переехал из квартиры, которую снимал
Среди них была одна, которая сильно отличалась от остальных. Она была девушкой из высшего общества, и жила со своей матерью в прекрасно обставленном доме в богатом районе. Кроме удивительной красоты, она была еще и умна, опытна в беседе, и прекрасно пела. У нее было санскритское имя Чарулата («Прекрасная Лиана»).
Только богатый бизнесмен мог позволить себе Чарулату. У меня не было столько денег, поэтому я приходил к ней просто поговорить. В ее лице я нашел сочувствующего друга, которого у меня никогда не было – с ней я мог говорить свободно, ее советы были всегда искренними и помогали мне. Для такого жалкого человека, каким я стал тогда, Чарулата была подобна экзотической благоухающей райской деве, будто спустившейся с божественных планет великих мудрецов, чувственная и добрая, полная милости и понимания. А она нашла в моем лице защитника, потому что чувствовала отвращение к своей жизни проститутки. Я был единственным человеком, которому она осмелилась признаться в этом. Наша дружба вскоре переросла в любовь, хотя мы не могли признаться в этом друг другу.
Мать Чарулаты сама раньше была проституткой, и она управляла делами своей дочери. Ее не слишком волновали мои визиты, потому что я только занимал время ее Чарулаты, ничего не платя. Но через несколько недель я накопил достаточно денег, чтобы довести наши отношения до логического конца. Итак, однажды я вручил пожилой женщине толстую пачку банкнот и попросил ее на часок исчезнуть. На минутку она заглянула в комнату дочери, быстро переговорила с ней и ушла.
Когда я пришел к ней, Чарулата была очень бледной и дрожала. «М-мамма сказала, т-ты хочешь…» — это было все, что она могла сказать, перед тем как разрыдаться. Закрыв лицо руками, она упала в кресло и наклонила голову до колен, ее плечи тряслись от плача.
Я был ошеломлен. «Что с тобой?»
Она с трудом выговорила, между рыданиями. «Я не могу совершить этот грех с тобой – я просто хотела помочь тебе – я думала, я могу изменить тебя – а теперь ты тоже пришел за этим – уходи, пожалуйста».
Мои ноги подкосились. Я чувствовал себя беспомощным, тупым и обманутым.
«Как ты собираешься изменить меня, Чарулата? Кем ты себя считаешь? Ты мне не жена, не сестра и не мать. Ты… ну, мы оба знаем, кто ты. И кто ты такая, чтобы прогонять меня? Я заплатил твоей матери, и я пришел, чтобы взять то, что принадлежит мне».
Все еще согнувшись, она всхлипывала и качала головой, не желая смотреть на меня.
Я положил руку ей на плечо, она вскочила с кресла и ударила меня. Не контролируя своих рыданий, она упала обратно, ее глаза опухли, макияж растекся, волосы растрепались и спутались. Я попытался что-то сказать, но она прервала меня, ее голос дрожал.
«Я всегда считала тебя святым человеком. Я думала, что я тебе как ученица. Я никогда не смотрела на тебя так, как на остальных. Ты не предназначен для этой мерзости!»
«Чарулата, ты с ума сошла. Ты же знаешь, я хожу к проституткам по всему городу. Как может такой человек быть святым? Что это с тобой?»
Она села в другое кресло и вытерла слезы уголком сари. Вновь обретя хладнокровие, она рассказала о святом вайшнаве по имени Билвамангала, которого звали Лила Шука, когда он еще не отрекся от мира.
«Лила Шука ходил к девушке по имени Чинтамани. Когда он однажды пришел к ней ночью в бурю, она упрекнула его, сказав «если бы ты так же сильно стремился к Богу, как к моему жалкому телу, ты бы был освобожденной душой». Он принял ее слова за божественное откровение и отправился во Вриндаван, святую землю Кришны, и там посвятил себя служению Богу. И я молю тебя, Каннан, пожалуйста, прими мои слова так же – и уходи».
«Ты несправедлива. Любой другой мужчина может прийти сюда, заплатить и получить твое тело. А мне ты говоришь такие вещи».
Ее руки лежали на коленях. Минуту она внимательно изучала свои ладони. Затем она посмотрела на меня, большими и грустными глазами, ее рот решительно сжался.
«Это конец, Каннан. Я больше не могу ни дня жить этой греховной жизнью. И ты должен принять такое же решение. Не приходи больше сюда, меня здесь больше не будет». Я повернулся и вышел на тихий бульвар. Я не знал, смеяться мне, плакать или броситься с моста в реку. В голове стучал безумный отзвук моей бесполезной, бесмыссленной жизни. Мир вокруг меня задрожал и превратился в призрачные и несвязные осколки стекла в раме разбитого зеркала. Слухи о моих похождениях быстро разошлись, и хотя мне было наплевать, что болтают обо мне на работе, все же для меня было ужасно осознавать, что и моя мама когда-нибудь узнает об этом. Когда я в один из выходных пришел домой, она осторожно намекнула на женитьбу.
«Я поговорила о тебе, Каннан. Прекрасная девушка…»
«А, ты говоришь о девушке из семьи Луенгар?»
Мама кивнула. «Да, а… откуда ты знаешь?»
Мой канал уже сообщил мне эту новость. Я сказал маме имя девушки и ее домашний адрес. Я даже описал священные изображения, которые стоят на их семейном алтаре. Когда мы пришли в их дом (мама раньше там никогда не была), она была удивлена, увидев, что там все так, как я описал.
К большому огорчению моей бедной мамы, впечатление, которое я произвел на семью было настолько странным, что возможная свадьба умерла, даже не начавшись. Она чувствовала после этого ко мне такое отвращение, какого я раньше никогда не видел. «Ты должен совершить самоубийство» — все, что она могла мне сказать. Для индийской женщины это самое сильное замечание, которое она могла бы сделать сыну.
Еще не достигнув зрелости, я стал нескладным шутом. Даже родная мать презирала меня.
Глава VI
Я СТАНОВЛЮСЬ «СВАМИ АТМАНАНДОЙ»
Это был конец июня 1974. Согласно предварительной договоренности с профсоюзом, вместе с зарплатой компания раздавала сотрудникам премию за полгода.
Задачей нашего отдела было подсчитать процент премии каждого сотрудника. Но двое из наших коллег были в отпуске. Наш главбух был в затруднении – как закончить всю эту работу до дня зарплаты, до завтра?
Я помогал ему, задерживаясь допоздна, работая за троих, я делал подсчеты, считал деньги и сортировал зарплату по конвертам. Почти в 10 вечера пришел сторож и заглянул в офис.
«Думаешь, успеешь сделать все сегодня? Ты что, завтра на работу не придешь?»
Я отделался от него самоуверенной ухмылкой, заверив его, что я уже почти закончил и все нормально. Кивнув, он ушел. Но мне запомнилось его предположение, что завтра я не приду на работу.
Прямо на месте моя решимость продолжать жить так, как я жил, стала разваливаться. Я ходил ежедневно к двум проституткам, и в то же время продолжал поддерживать свой фальшивый мистический имидж. Все, чего я достиг – это стал смешным в глазах Чарулаты, единственного человека, для которого я действительно что-то значил. Даже мама была уже сыта всем этим по горло. И в довершение всего этого я сидел в «ТВС» как дикий зверь в клетке. Я хотел на свободу.