Зеркало Брахмы
Шрифт:
«Какой садхане ты следуешь?»
«Я повторяю Вишну-сахасра-наму каждый день и…»
«Это не место для тех, кто повторяет имя Вишну» — сказал он в завершение.
«Но что вы делаете, научите меня».
«То, что делаю я, ты никогда не сможешь делать. Вы, люди, живете на пище. А мы живем на садхане».
«Но вы же можете научить меня жить на садхане».
Йоги покаччал головой и нахмурился. «Я не принимаю учеников. Но раз ты пришел, можешь остаться на одну ночь. Но не отвлекай меня. Я должен совершать свою медитацию». Он подбросил дров в огонь и сосредоточил на нем взгляд, больше не обращая на
Когда он сказал: «Вы, люди, живете на пище», я вспомнил, насколько я голоден. Я осмелился выглянуть наружу, дети уже ушли. Я нашел горную реку и наполнил свой живот его ледяной водой.
Примерно часа в два дня, та женщина вернулась, неся в двух мисках воду и муку. Она ждала, пока йог смешал муку и воду и замесил тесто, которое он разделил на два куска. Сплющив эти куски в лепешки между ладонями, он бросил их в огонь. Минуты две он дал им пошипеть, прежде чем достать почерневшие лепешки своей чиндой. Он встали прошел в конец пещеры. Разделив хлеб пополам, он бросил кусок в туннель, и прокричал: «Возьми это, Ма». Кусок обратно не упал.
Он снова сел перед огнум и еще раз разделил половину лепешки, которую все еще держал в руке, пополам. Он протянул мне одну половину. Другая лепешка просто сгорела в огне полностью. Мы поели, на вкус это было как кусок угля с клейкой серединой. Закончив, он вытер руки пеплом и знаком показал мне сделать то же самое. Затем, как и перед этим, он дал женщине немного пепла. Она собрала свои миски и ушла. Он молча подбросил дров в огонь и снова вошел в транс.
Снаружи стемнело . Я повторил Тысячу Имен Вишну и лег спать . Несколько раз я просыпался от каких-то непонятных звуков, возгласов и криков, раздававшихся снаружи, каждый раз я вскакивал, но не видел ничего, кроме йога, пристально смотрящего в огонь. Утром, когда я поднялся, он все еще сидел в медитации. Я пошел к реке, чтобы омыться, а когда вернулся, увидел молодого джентельмена, одетого в пиджак, рубашку, галстук и брюки, который шел пешком из Нилаканда Махадева. В руке у него был портфель.
Даже если бы я увидел самого Шиву, который идет по этой дороге, я бы не был удивлен больше. Застыв, я следил за ним, пока он не подошел ближе, спотыкаясь на камнях вокруг большого валуна. Он поздоровался со мной с улыбкой и я спросил его, что он делает в горах.
Набрав воздуха, он сказал: «Я приехал из Меерута, к Свами Трилокешварананде. Мне нужно немного пепла для моей матери. Она заболела . А что вы здесь делаете ?»
Мы разговаривали и вошли внутрь пещеры. Йог еще не вышел из своего транса, поэтому я попытался разузнать как можно больше у этого джентельмена про него и про «Свамиджи». Но он не так много знал о йоге, кроме того, что тот был его дальним родственником. Было ясно, что его семья не так много рассказала ему, кроме того, что он должен принести пепел. Они и раньше посылали его с той же целью.
Пока мы шептались у огня, медитация йога прервалась. Прежде чем молодой человек успел сказать хоть слово, йог разгневался: «Снова ты! Я говорил тебе в прошлый раз больше не приходить сюда».
Упав к стопам йога, джентельмен встал перед ним не колени, склонив голову и молитвенно сложив руки. «Махарадж, смилуйтесь над нами. Мама заболела ».
«Зачем вы продолжаете писать мне письма?». Йог бросил на меня взгляд. «Ты читал эти письма?»
Я слишком смутился, чтобы ответить.
«Ну конечно, ты читал эти письма!» — закричал йог. Внезапно как проворный и шаловливый мальчик, он подпрыгнул, загоготал и затряс головой в разные стороны, пока его волосы не растрепались. Большой пучок волос развернулся и накрыл его тело, достигнув колен. «Каждый, кто приходит сюда, читает мои письма» — выкрикнул он. «Больше нечего делать дуракам». Он повернулся к своему посетителю из Меерута, который в страхе попятился. «Ну на этот раз возьми побольше пепла, чтобы больше не пришлось приходить. И скажи своим, чтобы прекратили писанину».
Джентельмен благодарно кивнул и открыл свой портфель, вынимая оловянный контейнер. Йог схватил полные горсти пепла из очага и бесцеремонно высыпал их в контейнер, просыпав серый порошок пепла на одежду джентельмена. Когда контейнер наполнился с верхом, бедный парень закрыл его, снова положил в портфель и поклонившись снова, поспешно ретировался из пещеры.
Йог оживленно пошел в угол пещеры и взял посох (обожженную деревянную клюку). Он улыбнулся мне, как старому другу. «Давай пойдем пройдемся» — сказал он. «Я уже давно не был снаружи, представляешь».
Поразившись его внезапной смене настроения, я спросил – просто чтобы поддержать беседу – «А сколько дней прошло с тех пор, как вы выходили в последний раз?»
Он запрокинул голову и захохотал. « Дней ? Ха ! Уже тридцать лет прошло с тех пор, как я выходил из этой пещеры!». Мы вышли на свет солнца. Он глубоко вдохнул и удовлетворенно осмотрелся.
«Свамиджи», спросил я, «А как вы получаете там письма?»
Он фыркнул. «Раз или два в год начальник почтового отделения снаряжает сюда экспедицию из Ришикеша с письмами для меня. Я здесь единственный, кто получает письма». Он указал своим посохом на долину, где дорожка вилась по горам и пропадала вдалеке. «Выше моей пещеры еще шестьдесят пещер. Я здесь новичок. Эти верхние садху используют меня в качестве связи с внешним миром. Я единственный, кто ест. Раз в несколько дней, немного горелого теста. А они живут только воздухом. Один раз в году они все спускаются в мою пещеру, шестьдесят садху-бабу сразу! Вот тебе наверное хотелось бы увидеть!»
«Да, я бы хотел. Я хочу прямо сейчас пойти туда и увидеть их», храбро сказал я. Тут у меня в желудке заурчало.
Он засмеялся, солнечный свет осветил глубокие складки на его лице. «О, голодный юноша! Если ты хочешь комфортной жизни с двухразовым питанием, и немного медитации, лучше тебе вернуться в Ришикеш».
Я уныло улыбнулся. «Свамиджи, моя проблема в том, что я не знаю, какой садхане следовать. Я повторяю Вишну-сахасра-наму, делаю тротак, но я не знаю, что лучше для меня».
«Какова твоя цель? Это первое, что нужно решить».
«Ну… как сказали те свами в Ришикеше, моя цель – кевала-ананда, единство с Богом».
Он фыркнул и молчал. Мы подошли к реке, он сложенными ладонями плескал воду на свое почти обнаженное тело. Потом он встал прямо, запрокинул голову назад и стал смотреть на солнце, которое пересекало небо между гранитными вершинами, которые возвышались со всех сторон. Через минуту он посмотрел на меня и заговорил.
«Тебе нужно пойти в Бадринатх. Там ты узнаешь о кевала-ананде». Он снова фыркнул, что-то шепотом бормоча.