Зеркало для никого
Шрифт:
Даже мысли о том, чтобы поцеловать Тео пускали мое сердце в пляс, и заставляли растворяться в сладких фантазиях и ожиданиях перемежавшихся с ужасом и страхом перед неизвестным. По дороге из школы, поделившись о своих переживаниях, я сказала ей:
— Амалия, ты то уже сто раз целовалась. Да и вообще, может быть я и вовсе не нравлюсь Рейснеру, и это он так, из вежливости.
Подруга встряхнула красной челкой и улыбнулась:
— Конечно, из вежливости таскается за тобой как пес и пытается тебя от камер утянуть. Из вежливости дарит тебе свою одежду, из вежливости защищает от козней
И она в красках разыграла будущую сцену поцелуя, обнимая сама себя, делая чудовищные гримасы и высовывая язык.
Вечером этого дня, когда я постирала толстовку Тео и любовно сложила ее, приготовившись отдать парню, то увидела сообщение от Анастасии Рейснер: «Гель, мы тебя чем-то обидели?». Я пялилась на сообщение со смесью чувства стыда за свою малодушность и зависимость от мнения невидимых Зрителей и гнева от того, что Анастасия просто меня использовала. Может она и не хотела нарочно меня обидеть, но могла с легкостью разрушить мою судьбу. А ведь она только начала складываться. Петерсон знает, наверное знает еще кто-то. Что если за Анастасией следят?
Я жалела, что согласилась участвовать в ее авантюре, а потому пряталась от нее как крыса. Взгляд наткнулся на старую книжку по алгебре и вдруг меня осенило. Я поняла как помочь ребятам, при этом не подвергая себя и свой рейтинг опасности. В конце концов никто не заставлял меня хранить тайну Городской библиотеки. Пальцы летали по клавишам, набирая: «Нет. Вы меня никак не обидели, встретимся завтра, я тебе кое-что покажу, закачаешься!». Анастасия тут же согласилась. А я, абсолютно довольная, легла спать. Следующим утром, когда я распаренная, вышла из душа и поглядела в зеркало, то не смогла сдержать тихого вскрика. На запотевшем зеркале было отчетливо выведено «Давно пора было сказать».
После разговора с доктором Петерсоном, я прочитала несколько его научных статей. И из того, что я усвоила из них, было следующее: человеческая психика имеет множество сдерживающих механизмов. Человек способен свыкнуться почти с любыми, самыми немыслимыми условиями. Человеческая память также избирательна. Как еще объяснить то, что я почти забыла о предыдущей записи на зеркале своей ванной комнаты. Почему я думала о Тео, поцелуях, о поступлении и рейтинге вместо того, чтобы раскрыть свои глаза и задать вопрос: кто пишет на зеркале в моей ванной комнате? И почему?
Странное, холодное спокойствие, которым в некоторые минуты отличалась Мист, вдруг охватило меня. С таким спокойствием лев бросается на добычу, с таким спокойствием она отдается ему в лапы. Я вытерла запись и ответила на нее «Кто ты?».
Хорошо, что мы с невидимым маньяком были солидарны в вопросе Анастасии. Я расскажу Анастасии про библиотеку, и пусть она делает с этим знанием, что хочет. Прежде чем покинуть ванную комнату, я приняла счастливый вид. Мне же предстоит увидеть парня своей мечты и отдать ему его кофту. Как там было в стихотворении Локи:
«А кругом бесконечный театр
Лицемерие
И одна лишь мысль бьется в моей голове
Только бы Они не увидели, не узнали, не почувствовали»
Я только недавно начала осознавать, в каком лицемерном мире живу. И что ложь следует за ложью, а мы все играем по правилам, навязанным неизвестно кем. Почему я непременно должна контролировать выражение своего лица даже тогда, когда остаюсь одна? Кто придумал эту необходимость следовать десяткам тысяч ежедневных правил и ритуалов? Неужели этим невидимым зрителям так важно, что я ем, во что одеваюсь, с каким выражением лица чищу зубы? Вот цифры на экране, пятизначное число, которое означает, что я очень популярна, что многие хотят мною быть. Но я не знаю этих людей, никогда их не увижу. Так почему я должна заботиться об их мнении?
Во время завтрака все было также как и всегда, мама, бодрая и довольная металась по кухне и подавала завтрак на подносе с изображением танцующих тигров. Сегодня это были мюсли, тосты со сливочным маслом и джемом и свежевыжатый яблочный сок, разбавленный водой так, чтобы не перенапрягать щитовидную железу. Папа прятался за газетой, чтобы скрыть от камер свое помятое с утра лицо. Кажется Новости Четвертого Города существовали только для того, чтобы отцам было куда спрятаться. Сомневаюсь, что кто-либо читал статьи, неразборчиво напечатанные на переработанной бумаге.
— Папа, а может ли человек быть изгнан из Зеленого города не по своей воле?
Спросила я как ни в чем небывало, откусывая кусочек тоста. Отец ощутимо напрягся и не показываясь из-за газеты спросил:
— Что навело тебя на подобные размышления ?
— Да так, интересно.
Не говорить же ему, что психолог написал для меня записку. Задумавшись на секунду, отец решился ответить, тщательно подбирая слова:
— Изгнание из Зеленых городов не всегда добровольно. Иногда, только тогда когда преступник на самом деле опасен для спокойствия населения, он принудительно изгоняется из города. Существуют списки, в которые вносятся имена опасных членов общества, попавшие в них трижды подвергаются суду, а затем, если суд проходит неблагополучно…
Слова папы переворачивали мои представления о мире, в котором мы все жили с ног на голову. Жители Зеленых городов – самые счастливые люди на планете, эти люди – лучшие, они никогда не совершают преступлений. С другой стороны, если это так, зачем городу профессия моего отца. Если есть адвокат, есть и преступления. Тосты подошли к горлу. Я не задумывалась об этом… Никогда не задумывалась.
— Почему нам об этом не рассказывают? – я почувствовала, что мой голос дрогнул. Папа отнял газету от лица и натянуто улыбнулся:
— А зачем забивать головы школьникам? Если бы ты захотела стать юристом, то узнала бы об этом, а так… Надеюсь, моя малышка не решила заделаться в террористы?
Я мотнула головой, вернувшись к завтраку. Тост вдруг стал казаться абсолютно невкусным. Мама разрядила обстановку, заметив, что толстовка Тео лежит рядом со мной.
— Это тот мальчик, который тебе нравится? Как его зовут? – спросила она, а я, благодарная за смену разговора, принялась щебетать о том, какой Тео классный, и о том, как он выручил меня вчера.