Зеркало души
Шрифт:
Нас пригласили в другой зал, Александровский и через него в Андреевский, где каждому было предоставлено место, согласно номерам рядов, указанных на приглашениях. Мы устремились вслед, входящим в открытые двери. Я видела этот зал по телевизору, когда Президент принимал присягу. Всю церемонию показывали и рассказывали. Теперь мне предстояло сравнить увиденное тогда собственными глазами. Тут я поняла, что телевизор не дает всего изображения. Это нужно самому ощутить всё величие, помпезность и богатство самого зала и того, что оставили за спиной. Гул голосов, шарканье ног и даже реплики слышались отчетливо и как-то разом.
Мы остановились недалеко, где-то в четвертом ряду с краю. Генерал вообще у самого прохода. Вскоре звук голосов начал стихать. Взоры всех были обращены на сцену, где стояла большая лакированная тумба с огромным во всю переднюю стенку гербом Советского Союза. Позади них, перед завешанной синей тканью задником, стоял мощный памятник Ленину, из белого мрамора, во весь рост в его знаменитой позе — руку вперед, другую за жилетку. Около постамента, на полу стояли большие корзины с цветами. Красные гвоздики. Все ждали появления глав государства.
Тут прозвучали фанфары, и голос диктора зазвучал над нашими головами.
— Внимание товарищи! Первый Секретарь Центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Никита Сергеевич Хрущев и Министр Вооруженных сил Советского Союза маршал Георгий Константинович Жуков!
Все замерли и из золоченой боковой двери импровизированной сцены, а иначе подиума, где когда-то стоял трон царей Российской империи, о чём прошептал мне генерал, появились две фигуры. Оба невысокие и в теле. Один в маршальской форме с орденами во всю грудь, другой в темном гражданском костюме с галстуком и со звездой Героя соцтруда на левой стороне пиджака над орденскими планками. При их появлении все начали хлопать. Те остановились рядом с тумбой и тоже хлопали залу. Они улыбались. Затем вновь фанфары и мой генерал вышел из толпы, предварительно сжав мне руку:
— Я скоро.
Вот тут я растерялась, не понимая зачем он вышел и что сейчас будет.
Перед подиумом, выстроились в линию, лицом к главам шеренга военных и несколько мужчин в гражданских костюмах. Зал замер. Хрущев прошел за тумбу и раскрыл листки. Постучал пальцем по микрофону и, услышав ответный звук, лукаво улыбнулся:
— Работает!
В зале прошелестели смешки, типа одобрения выходке Главы. Слегка откашлявшись, он начал говорить и входил в раж.
— Нервический мужчина! — мысленно оценила я его состояние и речь.
Поздравив всех с окончанием года и с успехами в деле «строительства коммунизма», под аплодисменты он сошел с пьедестала тумбы и туда отправился Жуков. Он не доставал бумажки, просто дождался тишины и начал говорить спокойно, но с нажимом.
— Сразу чувствуется командир! — оценила я его выход.
Он говорил о торжестве соцлагеря, о помощи братской Венгрии в разгроме контрреволюционного мятежа, о заслугах боевого братства, «которое ещё не забыло триумфального шествия по дорогам Европы, и показало ещё раз, что значит советский солдат».
— Сегодня, — продолжил он, — партия и правительство награждает своих героев высшими орденами — звездами Героя Советского Союза.
После аплодисментов выкатили из боковых дверей столик на колесах с коробочками на столешнице. Началось награждение под голос ведущего.
— И где он сидит, что всех видит? — покрутила я головой, выискивая таинственного диктора. Там же у него не было мониторов и телекамер, хотя здесь было много журналистской братии и кинооператоров, которые снимали тут же и фотографировали. От вспышек фотокамер слепли глаза.
Вручал награду Жуков, а Хрущев жал руки. Оба что-то говорили Героям, те вытягивались и отвечали, поворачиваясь к залу — «Служу Советскому Союзу». Затем услышала фамилию моего гнерала, и я вытянула голову, чтобы рассмотреть повнимательнее. Сергей Витальевич с достоинством взошел на подиум и остановился перед Главами государства. Я увидела, как Жуков, после вручения, задержался у моего генерала и что-то еще говорил. К ним присоединился и Хрущев и уже говорили вместе. Задержка была приличной, и голос молчал это время.
— Все-таки видит! — заключила я свое наблюдение.
Церемония длилась довольно долго. Потом Хрущев поздравил новых Героев и пожелал мирного неба и хорошего будущего года.
На этом закончился торжественный момент, и зазвучал Гимн.
Тут я вспомнила, как переиначивали и терзали эту знакомую с детства мелодию в моем прошлом мире. И, в конце концов восстановили, только поменяли слова. Обратила внимание, что все здесь стоявшие пели — и мужчины и женщины. Я тоже не молчала, помня слова с детства.
— Вот и пригодилась моя память. Хоть что-то мне известно из прошлого.
— Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует, созданный волей народа
Великий, могучий Советский Союз!
Я пела вместе со всеми, и песня наша отражалась от сводов старинного Кремля и растекалась по стенам Андреевского, бывшего тронного зала русский царей.
Мне понравилось и настроение улучшилось. А потом, когда подиум покинули главы под аплодисменты, генерал нашел меня. Я поздравила его и с любопытством открыла коробочку, которую он положил мне в руки. На красном бархате сияла золотом звезда. Муаровая алая лента на пластинке, вставленной в серебряную рамочку, дополняла медаль и та выглядела богато.
— Золотая? — спросила я, подняв на него глаза.
— Золотая! — кивнул он, улыбаясь. — Нравится?
— Ага! — ответила я. — Не видела никогда близко. Только в тел…на картинках. — Поправилась я и смутилась. — Ну-у! — думаю, — Попалась, идиотка! Чуть не проболталась! Какой телевизор! Есть, конечно, уже в народе первые с маленьким экраном, но у генерала ещё нет. На мой вопрос: — Почему? тот ответил, что не установлена антенна и не к чему цеплять. — А установят? Ответил, что обязательно.