Зеркало души
Шрифт:
Впрочем, мало того – в последнее время становится заметно, как население страны начинает постепенно всё больше и больше втягиваться в неуправляемый и бесконтрольный процесс декоррумпирования страны, инициированный экзорцистами, и грозящий перерасти в настоящую «охоту на ведьм» с вилами и топорами, чего, разумеется, мы не вправе допустить. Студенты, как наиболее активная часть населения, привлечённая идеями справедливости и адреналином, уже доставляют много головной боли всем нам своими протестами, публичными акциями и открытыми демонстрациями в поддержку экзорцистов, которых они выставляют народными борцами. Да и чего там далеко ходить – вдоль железнодорожных путей в любом крупном городе на каждом заборе в том или ином виде красуется яркая кричащая эмблема «Exorcisto!». В российском сегменте сети Интернет форумы и сообщества кипят от обсуждений и предложений по очередным кандидатурам
Резюмируя сказанное, скажу, что сейчас российская система государственного управления, да и все мы, стоим на пороге хаоса, предотвратить который можно только решительными и энергичными действиями, направленными на снижение уровня напряжённости. Что, в свою очередь, возможно только путём проведения переговоров с данным движением с обсуждением условий мягкого перехода к более цивилизованным и менее болезненным для страны мерам по борьбе с извечной российской коррупцией. Иного выбора у нас просто нет, поскольку, как я уже неоднократно отмечал, экзорцисты – это, очевидно, не террористы и не какой-то коммерческий проект, а вполне конкретные идейные люди, можно даже сказать, патриоты, объединённые общей целью, которые пойдут до конца…
Вот именно поэтому нам нужен и Алик Легасов. Легасов, который, по моему мнению, со своей своеобразной харизмой, широкими связями, финансовыми возможностями, репутацией и успешным опытом общения с экзорцистами является тем единственным человеком, который способен остановить всё это безумие без лишней крови и репутационных потерь с обеих сторон. И в этом отношении вовсе не так уж важно, что именно связывало его с этими экзорцистами ранее – важно то, что он, как патриот своей страны, никогда бы не допустил подобного опасного положения дел…».
«Шахматисту, действительно, на удивление хорошо удавалось контролировать действия экзорцистов ранее. И, стоит отметить, что ситуация кардинально изменилась в худшую сторону именно с момента его гибели. А точнее с момента объявления о его гибели…» – рассудительно произнёс Трошин, добавив – «Вместе с тем, как я ранее уже говорил, зная Легасова более десяти лет по расследованию целого ряда дел по линии ведомства, я могу уверенно сказать, что он не сделает ничего, что бы могло навредить интересам страны. В том числе и в случае, если на кону будет стоять его собственная жизнь, поэтому, если это, действительно, он – там, в больничной палате, то, безусловно, мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы его вернуть…».
«Я полностью согласен с коллегами…» – решительно произнёс Сергей и, вспомнив события в далёком небоскрёбе Нью-Йорка и встречу с Ирэн, о которой он предпочёл впоследствии никому не распространяться, медленно добавил – «Что бы там ни связывало Алика Легасова с экзорцистами, я уверен, что, ведя свою рискованную игру, он действовал в интересах державы. И если нам, действительно, нам нужен шанс, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, то вот он – здесь на этих фотографиях…».
«Разумеется – это наш шанс!» – энергично подхватил пожилой профессор, с энтузиазмом добавив – «В конце концов, когда ещё выпадет возможность протестировать наш экспериментальный препарат на реальном пациенте, пребывающем в состоянии глубокого летаргического сна!».
С последними словами чиновник и все присутствующие подозрительно покосились в сторону медика, излишне воодушевлённого данными перспективами…
«Что же, коллеги, я рад, что наше мнение по данному вопросу в целом совпадает…» – с улыбкой произнёс Владислав Аркадиевич, добавив – «Руководство также убеждено, что в сложившихся обстоятельствах потенциальная польза от его возвращения превышает возможные негативные последствия. В связи с этим, нам с вами поручено проработать данный вопрос более подробно с принятием соответствующих мер практического характера».
«А как мы, собственно говоря, предполагаем всё это провернуть?» – озадаченно поинтересовался Трошин, глядя на всё ещё лежавшую на столе коробочку со шприцами, наполненными адской экспериментальной жидкостью, добавив – «Очевидно, нам потребуется и люди и время на проработку данной операции».
«Лев Николаевич, прошу Вас, изложить свои соображения по этому поводу…» – спокойно кивнул Ширко, по всей видимости, ожидавший подобного вопроса.
«Ситуация представляется следующим образом – для возвращения интересующего нас субъекта необходимо ввести эту химическую дрянь… В смысле прошу прощения, Яков Степанович, я хотел сказать, разумеется, последнюю научную разработку Вашего центра… Ввести прямо в сердце пациента, при этом эффект от препарата наступит не сразу, а приблизительно через пятнадцать – двадцать минут после инъекции. В этой связи задача сводится к тому, как именно сделать эту инъекцию» – произнёс Лев Николаевич, продолжив – «В настоящее время мы знаем, в каком именно госпитале, и в какой конкретно палате под вымышленным именем некоего Джона Брауна содержится интересующий нас пациент. Вместе с тем, со слов Кузовлева мы также знаем, что на входе в палату установлен считыватель идентификационных карт, на который он обратил внимание, стремительно покидая палату. Иными словами, вполне вероятно, что доступ в комнату ограничен для части медицинского персонала. И если бы не удачное для нас стечение обстоятельств с героически пойманной им дверью палаты, то вполне вероятно мы бы до сих пор ничего не знали о небольшом секрете этого медицинского учреждения. В свою очередь сотрудники консульства, проводившие эвакуацию Кузовлева, и руководивший этим процессом Дмитрий Часов, рассказали, что за всеми их перемещениями в больнице постоянно наблюдали несколько человек в штатском. Данный факт явно указывает на пристальную опеку данного учреждения со стороны американских спецслужб, вызванную, по всей видимостью, ничем иным, кроме как присутствием в больнице интересующего нас пациента…».
«Иными словами, вполне вероятно, что центральное разведывательное управление США обеспечило Легасову необходимую физическую защиту на случай возможных повторных посягательств на его жизнь…» – догадливо кивнул Трошин, поинтересовавшись – «И каким образом мы собираемся преодолеть данное затруднение?».
«Коллеги, нам всем надо быть реалистами…» – успокаивающе произнёс Пеняев, с улыбкой добавив – «С сожалением приходится признать, что у нас нет ни сил, ни средств, для проведения данной операции. Во-первых, после злосчастного инцидента с объектом «Пума», Легасов нажил себе достаточно много врагов в самой нашей системе – в итоге мы не знаем, можем ли мы доверить данную щепетильную миссию кому-либо из наших специальных агентов, без риска потерять интересующего нас пациента навсегда. И в этом отношении пример с Эндрю Линсоном, а точнее Андреем Золотовым, более чем показателен. Именно поэтому сегодня мы сидим в столь узком кругу лиц – для минимизации рисков утечки информации и последующей гибели Легасова. Во вторых, даже если мы сможем найти надёжных людей, любое наше проникновение на территорию больницы чревато громким международным дипломатическим скандалом с далеко идущими последствиями, чего мы также не можем допустить. В-третьих, к этому времени, почувствовав неладное, его вполне могли перевезти в другую палату или даже больницу – при этом у нас нет возможности, отследить подобные перемещения интересующего нас пациента…».
«И что нам делать? Просто сидеть, сложа руки?!» – с удивлением переспросил майор.
«Вовсе нет. Если мы не располагаем силами и средствами для проведения этой операции, это ещё не значит, что её невозможно провести – экзорцисты, с лёгкостью устраняющие свои цели даже в пределах территории США, очевидно, располагают всем необходимым…» – с улыбкой произнёс генерал Пеняев и, увидев вытянувшиеся от удивления лица коллег, продолжил – «Разумеется, вопрос в наличии желания. Со своей стороны, я полагаю, что, принимая, во внимание их довольно тесные отношения с Легасовым и ту важную роль посредника, которую в своё время они ему доверили, им не нужны дополнительные стимулы – они сделают всё сами без дополнительного приглашения».
«Мы собираемся вернуть Легасова руками экзорцистов?» – ещё раз, не веря своим ушам, переспросил Трошин, язвительно добавив – «При этом со своей стороны, искренне полагая, что Легасов поможет нам их остановить?».
«Александр, это не должно Вас так сильно удивлять…» – быстро подключился Беляев, развив мысль – «Рассматривайте этот процесс не в статике, а в динамике. Спросите себя – захотят ли экзорцисты сейчас вернуть Легасова, если будет такая возможность? Ответ один – разумеется, да! Впрочем, с их стороны это будет не просто жест доброй воли – это, дополнительные финансовые, лоббистские и общественно-политические возможности в лице Легасова, канал эффективных коммуникаций с нами для разрешения сложных ситуаций, да и, что не менее важно – мощная отповедь в назидание всем их врагам и мотивация для соратников. Вы только представьте, чего стоит возвращение с того света человека, ставшего для многих своего рода единственным публичным символом борьбы за их собственные идеалы! Разумеется, ради этого они пойдут на всё! Весь вопрос в том, что потом сделает Легасов, если вся эта операция пройдёт успешно. Спросите себя, Александр – сможет ли он спокойно смотреть на то, как его страна методично сползает в бездну хаоса? Разумеется, нет… Впрочем, об этом пока знаем только мы – все мы с вами…».