Зеркало и чаша
Шрифт:
В переходе от устья Жижалы стоял городок Селибор. Смоляне были готовы к тому, что придется снова осаждать его, но ворота были открыты, местный старейшина выехал навстречу и охотно кланялся, когда ему показали князя.
— Заходи, будь милостив, Зимобор Велеборич, милости просим! — приговаривал он. — У меня места много, и тебе, и боярам, и воям хватит. А кому не хватит, у мужичков пристроим. Тебе баню сперва или на стол сразу собирать?
Это выглядело несколько подозрительно, но пока никаких подвохов вроде бы не было. Городок был чуть больше Верхневражья, и род старейшины Даровоя жил здесь издавна, а к нему уже подселялись то ремесленники, то охотники, то бортники, постепенно образовав население
— А умный мужик! — Даже Красовит одобрил. — Все бы такие были!
Смоляне оказались не единственными гостями в городке. На боярском дворе уже жили арабские купцы, приехавшие с Юлги и держащие путь на Днепр. Скупали они, разумеется, меха, расплачиваясь серебром и стеклянными бусами. Причем, как шепнул Зимобору хозяин, этого серебра у них еще оставалась неподъемная уйма.
— У тебя, может, тоже купят, что ты собрал, — добавил Даровой. — Спроси, почем возьмут, может, оно и выгоднее.
— Нет, я сам на Греческое море отвезу или хоть в Велиград [14] , там франкам продам, тоже хорошо выручу. — Зимобор покачал головой. — А здесь им продавать — нашли дурака!
В Селиборе решили еще задержаться. По всем окрестностям Зимобор разослал десятки собирать белок в селах. Два или три села оказались вятичским — выговор жителей несколько отличался от кривичского. Вятичи жили и в самом Селиборе. Их женщины носили на голове не круглые кольца с подвесками, как у кривичей, а с зубчиками в виде лучей, но других отличий в образе жизни или занятиях между кривичами и вятичами не наблюдалось. Видя, что местный боярин договорился со смоленским князем и никаких разорений не будет, жители вполне спокойно отдавали по белке — не такой уж это и расход в самом-то деле, этих белок умелый охотник за зиму целую сотню набьет. И после этих разъездов смолянам было гораздо приятнее возвращаться хоть и в набитый битком, но теплый дом, где у радушного Даровоя всегда готова баня (воды и дров в лесу не занимать), накрыт стол, тем более что боярыня Долгуша была большая охотница стряпать.
14
Велиград — столица племени бодричей, живших на территории нынешней Германии. Это был большой город, через который осуществлялась торговля между славянскими землями и империей франков.
— Век бы у вас жил, матушка! — вырвалось однажды у Красовита, от которого вообще-то трудно было дождаться доброго слова.
Однажды вернувшись, Зимобор обнаружил Игрельку, сидевшую в клети в обществе какой-то незнакомой девицы вятичского рода. Об этом говорила ее прическа — на висках перед ушами были выложены вроде как петли из волос, на которых лежали вятические височные кольца, причем дорогие, из серебра. По три кольца с каждой стороны были вплетены в ее волосы, еще три были пришиты к венчику из красно-синей тесьмы — маленькие, похожие по форме на простые перстеньки, но тоже серебряные. Девица была высока, стройна, лет восемнадцати на вид, и хорошо одета — в две вышитые рубашки, яркую поневу с красной и синей клеткой,
Как только Зимобор вошел, девушка-вятичанка сразу бросила на него значительный взгляд — по-видимому, она знала, кто это, и смотрела как на давнего знакомого. От этого он и сам удивился, что не помнит ее. Хотя если бы знал, то не забыл бы. Это было не такое лицо, которое можно увидеть и забыть. Нельзя сказать, чтобы вятичанка была такая уж красавица. Лицо ее, смугловатое, с несошедшим летним загаром, было немного грубовато, рот велик, темно-серые глаза слишком близко посажены — но в то же время это лицо выглядело умным и значительным. В девушке чувствовались такие жизненные силы и самообладание, что она казалась очень привлекательной и без красоты.
— Здоров будь, князь Зимобор! — Она тут же вскочила и поклонилась.
Игрелька, видя это, неохотно сползла со скамьи и поклонилась тоже. Она все время старалась показать Зимобору, что едет с ним против воли, но он не обращал внимания — вот привезет ее Ранослав домой, сыграет свадьбу, пусть сам потом и воспитывает.
— Здравствуй, красавица! — Зимобор несколько удивился. — Ты откуда такая взялась? Какого рода?
— Роду местного, вятичского, из-за Угры. Дворик у нас там. — Вятичанка улыбнулась. Она держалась так свободно и приветливо, как будто они век были знакомы и от этого знакомства она ждала только хорошего.
— А к нам зачем?
— Да вот, мимо шла, подружку увидела, дай поговорю. — Девушка кивнула на Игрельку: — Подружка моя опять просватана, везут ее за леса, за долы, за быстрые реки. Не придется мне у нее на свадьбе поплясать.
— А хочешь, мы и тебя возьмем, — радушно предложил Зимобор. — Такая красавица нигде лишней не будет, а у меня в дружине женихов еще хватает. Вон боярин Красовит хотя бы!
Красовит фыркнул и отвернулся.
— Я еще остался! — Коньша тут же выскочил вперед.
— Не знаю, как отец решит, как братья рассудят. — Девушка улыбнулась такому обилию женихов. — Любят они меня, берегут, видишь, до сих пор не отдают никому. Разве что ты сам, князь Зимобор, посватаешься.
Корочун хмыкнул: смелая девка!
— У меня есть невеста, — ответил Зимобор. — Может, другой кто приглянется?
— Других мне не надо. — Девушка покачала головой, и на Зимобора вдруг повеяло какой-то скрытой, но мощной угрозой от ее выразительного лица. — Смотри, может, еще передумаешь. Будешь в гостях у нас, поглядишь, как богато живем, — и передумаешь.
— Где же вы так богато живете? — спросил Ранослав. — Мы бы зашли.
— Мы пришлем за вами, как время будет. Вы ведь вверх по Угре теперь поедете?
— Поедем.
— Как будете мимо нашего села проезжать, мы вам навстречу вышлем. Не минуете нас.
— Как скажешь... — только и ответил Зимобор. Во всем этом было что-то странное. Сама Игрелька посматривала на свою подругу с каким-то смутным беспокойством, и никто в клети не подавал голоса, пока вятичанка беседовала с князем. Даже боярин Даровой молчал, забрав бороду в кулак и переводя значительный взгляд с девушки на Зимобора.
Тем временем надо было разгружать привезенное — не все давали белками, иные платили льном, медом или зерном на ту же цену. Замерзшие кмети пошли отогреваться в баню, боярыня с челядью собирала на стол — в доме поднялась суета, обе девушки исчезли. Зимобора не оставляло смутное ощущение, что со странной, слишком смелой и богато одетой вятичанки не следует спускать глаз, но она пропала из виду, и, как ни странно, ему самому уже казалось, что ее и не было, что она ему привиделась среди бела дня.