Зеркало и чаша
Шрифт:
Зимобор оглянулся. В избушке было полно людей. У стола горела лучина, на лавке сидели двое — мужчина и женщина, должно быть, хозяин и хозяйка. Мужчина держал на коленях рыболовную сеть и крючок, которым чинил прорехи, женщина сжимала в руках тряпку — видимо, вытирала стол. Но оба они не работали, а смотрели друг на друга и шепотом, чтобы не разбудить домочадцев, горячо спорили. На полатях сопели детишки, на лавке храпел дед, под лавками негромко квохтали сонные куры, а в ближнем углу шебуршилось что-то белое и живое, пара то ли ягнят, то ли козлят.
Зимобор замер, не понимая, мерещится это ему или нет. А на них никто не обращал внимания. Хозяин и хозяйка говорили о своем, не замечая, что
— Идем! — шепнул Хродгар и потянул его за рукав. — Тише. Они нас не видят, но слышать могут.
Зимобор подвинулся к двери. Хозяин с хозяйкой прервали беседу и повернули головы. Хродгар приоткрыл дверь, она заскрипела, хозяева вскочили на ноги, недоуменно глядя на дверь, которая открылась сама собой.
— Кто там? — тревожно воскликнул мужчина.
Хродгар вытолкнул Зимобора из избушки, выскочил сам и закрыл дверь.
— Идем скорее! — шепнул он.
Они отошли на несколько шагов, как дверь опять приоткрылась и хозяин высунулся наружу, держа в одной руке лучину, а в другой топор.
— Кто тут ходит? — окликнул он.
Хродгар и Зимобор стояли в тени деревьев, и хозяин, не заметив их, скрылся опять.
— Здешние не видят нас, как мы не видим духов мертвых, — шепнул Хродгар. — Ведь мы уже на том свете, а здесь мы — чужие. Но они могут нас слышать. Потому надо вести себя тихо. Идем.
— Откуда ты все знаешь? — шепнул Зимобор. — Ты как будто уже бывал здесь.
— Я же тебе говорил: я два раза спускался в курган. Я хотел забрать сокровища мертвых и забрал. А ты хочешь забрать отсюда свою женщину. Это еще труднее. Один ромей когда-то пробовал, мне в Ахене рассказывали. Который все испортил тем, что не вовремя оглянулся. Кажется, его звали Орефей, как-то так.
— Но моя девушка вовсе не мертвая! И Орфей тут ни при чем!
— Откуда ты знаешь, что она не мертвая? Про тот свет ничего нельзя знать наверняка.
— Она не умерла! Лес Праведный... Как же тебе объяснить! — в досаде воскликнул Зимобор. — Лес Праведный — он живой, и царство его — живое. Только оно не человеческое.
— Я все понимаю, мне рассказала твоя сестра. Только у вас никто не знает грани между Лесом и Миром Мертвых. Это разное, и притом одно и то же. Души ваших предков уходят в лес и живут там в деревьях. А ваш Лес Праведный — это как бы душа общего Деда. А этот Дед — и есть ваш верховный бог, как вы его ни назовите. А верховный бог — всегда властелин над жизнью и смертью, глядящий двумя глазами на Ту и на Эту стороны бытия. Это — Один. Вы зовете вашего прародителя Крив, я уже знаю, это значит — Одноглазый. И мы Одина зовем Одноглазым, у него и правда только один глаз, второй он отдал в обмен на свою мудрость. То есть этот глаз и сейчас у него есть, но он смотрит на другую сторону бытия — как и ваш Крив. Все боги, в конце концов, одно. Только мы по-разному называем их. Но тот, кто действительно понимает хоть одного из них, на самом деле понимает всех. Поэтому я и пошел с тобой. Я кое-что понимаю. Вот, смотри.
Хродгар развязал мешок, который висел у него за плечом, и Зимобор увидел уже знакомую ему серебряную чашу величиной с две сложенных ладони. А заодно с изумлением осознал, что прекрасно понимает каждое слово Хродгара, хотя и не может определить, на каком языке тот говорит. Видимо, на изнаночной стороне бытия это было несущественно.
— Я не просто так взял ее с собой, — рассказывал Хродгар. — В чаше Фрейра заключены могучие силы, она имеет власть над жизнью и смертью. Вот здесь написано: «ремесло омелы». Ты знаешь о Добром Бальдре? Твоя сестра знает — о, это самая мудрая женщина из всех, кого я видел, и к тому же она такая красивая! — Хродгар радостно улыбнулся, снова вспомнив, каким сокровищем ему посчастливилось завладеть. — Так вот, Добрый Бальдр был убит стрелой из ветви омелы и погрузился в черное царство Хель. Но придет час, и он выйдет оттуда на свет, как погребенное зерно выходит из-под земли новым колосом. И когда Бальдр прорастет из мира Хель в Асгард, он станет Одином. Жизнь и смерть, расцвет и увядание — это замкнутое кольцо, и потому ожерелье Фрейи — круглое, и чаша Фрейра тоже круглая. Каждый из нас в свое время бывает Добрым Бальдром. Я побывал под землей, когда был изгнан с родины, и твоя сестра побывала зерном в земле, когда бежала из собственной страны. Но мы сумели снова выйти на свет, перед нами новая жизнь. Ты уже почти вышел из-под земли, тебе осталось немного — найти свою Фрейю. А она еще под землей. И когда ты поможешь ей прорасти на свет, вместе с ней ты выйдешь и сам. Не бойся, мы справимся. Ведь мы ведем свой род от богов, а значит, способность умирать и возрождаться — в нашей крови. Ну, идем!
Они шли по тропе вдоль реки, и Зимобор не беспокоился, куда направляться. Дивина когда-то сказала ему, что за Зеленой Межой самое главное — идти, и тогда ноги сами приведут туда, куда нужно.
Постепенно светлело. Вдоль тропы тянулись светлые березовые рощи, в траве сияли белыми звездочками цветы. Встало солнце, золотые лучи падали на верхушки берез, блики играли на поверхности широкой реки. Было так хорошо, привольно и спокойно, что Зимобор невольно замедлил шаг.
— А у вас красиво! — Хродгар тоже огляделся. — Только моря нет. Без моря скучно. Простора нет. Зато вот что у вас есть... — речь его вдруг замедлилась, лицо стало внимательным, заострившийся взгляд был прикован к чему-то впереди, — так это много красивых девушек.
Зимобор проследил за его взглядом. На опушке березовой рощи виднелось какое-то движение, между белыми стволами мелькали стройные фигуры, одетые в белые рубахи.
— Осторожнее! — Теперь уже Зимобор предостерегающе взял Хродгара за локоть. — Это наверняка вилы. Они очень красивы и любят мужчин, но из их объятий можно не выйти живым.
Между тем их заметили. Несколько девушек подошли к ним. Вид их внушал странные чувства — ужас и восторг. Румяные свежие лица сияли прелестью самой ранней молодости, глаза блестели, как звезды, щеки и губы были румяными, как земляника, от них веяло сладостью и блаженством. Роскошные косы спускались ниже колен, в пряди волос были вплетены цветы и длинные травяные стебли.
— Любимый мой! — вдруг воскликнул рядом знакомый голос. — Наконец-то ты пришел!
Быстро обернувшись, Зимобор увидел Дивину. Она стояла в трех шагах и смотрела на него с таким восторгом и любовью, как никогда раньше.
— Дивина! — Зимобор шагнул к ней, едва веря своим глазам. — Это ты...
— Конечно, я, мой ненаглядный! — Она протянула к нему руки, но Зимобор попятился, сам не зная почему. На него веяло свежим запахом цветов, зеленые глаза девушки сияли, как звезды, но что-то его тревожило, он сам не понимал, что именно. Дивина была какая-то не такая.
— Рагнхильд! — вдруг воскликнул рядом Хродгар. — А ты-то откуда здесь взялась, моя радость?
Зимобор бросил на него беглый взгляд: его товарищ держал за руку высокую стройную девушку с распущенными темными волосами, с продолговатым, умным и привлекательным лицом, хотя и не так чтобы уж очень красивым.
— Моя радость? А ты на самом деле мне рад? — насмешливо спросила она. Голос у нее был низковатый и немного хриплый, но приятный. — По тебе не заметно. Раньше ты при каждой встрече все норовил сгрести меня в охапку и запихнуть в темный угол, а теперь смотришь, как одно не самое умное животное на новое изделие искусных славянских резчиков по дереву.