Зеркало лекало звука (выпуск №10, 1998 г.)
Шрифт:
На похоронах друзей, в ветреный и холодный день в конце октября, Пал Палыч простудился еще больше и с воспалением какого-то таинственного среднего уха провалялся дома целых две недели.
Полмесяца вынужденного безделья Пал Палыч посвятил размышлениям. Нелепая и неожиданная гибель друзей, конечно, потрясла его. Когда в девятом часу вечера раздался телефонный звонок, он был уверен, что звонят братья Федоровы поделиться впечатлениями от тренировки. Через несколько минут побледневшая мама вошла в его комнату и сказала:
– Сережа погиб, а Кирилл при смерти в реанимации.
Пал Палыч сначала
Пал Палыч, лежа в кровати с компрессами на ушах, часами думал, что представляет собой феномен под названием «несчастный случай». Что это, простое стечение обстоятельств или же, как говорил булгаковский Воланд, кто-то «управился» с ребятами? Можно ли предсказать несчастный случай или по каким-то мельчайшим деталям, особым знакам, возможно, приметам, догадаться о его приближении?
Тут Пал Палычу сразу вспоминались всякие народные приметы, буквально на каждый случай жизни и смерти. «Может они и вправду прогнозируют наше будущее? – рассуждал Пал Палыч. – Или это просто безобидный фольклор? Или это какие-то установки, которые определенным образом влияют на поведение людей, и они сами провоцируют несчастные случаи?».
Пал Палыч где-то прочел, что человек умирает тогда, когда выполнит свою миссию на Земле. Например, великий Монферран умер через месяц после завершения строительства Иссакиевского собора, возведение которого он считал главным делом своей жизни! А гениальный Карл Брюллов, получив воспаление легких при росписи того же храма, умер через три года, и хотя он создал множество шедевров, самым грандиозным его произведением стал голубь в небесной лазури под сводом собора. Но какие миссии могли выполнить шестнадцатилетние пацаны, которые спокойно учились в школе, играли в футбол, ходили в кино, абсолютно ничем не отличаясь от тысяч своих сверстников?
В общем, Пал Палыч всерьез увлекся этой темой. В течение целого года он рылся в библиотеках, читал городские хроники происшествий, чертил какие-то графики, завел себе толстенную тетрадь, в которую вписывал все сообщения о несчастных случаях, какие только мог откопать, прочел кучу всякой мистической и эзотерической ерунды, в надежде вывести закономерности и причины возникновения феномена НС, термин, который сам же придумал.
Работа то давала результаты – Пал Палыч явно, как ему казалось, находил в возникновениях НС какую-то логику, то заходила в тупик: вся ловко построенная им схема неожиданно разваливалась из-за маленькой несостыковки. Концы терялись, и приходилось начинать все заново.
В конце концов, Пал Палыч плюнул на это дело и увлекся другой забавой. Надо сказать, что Колосков был человеком увлекающимся. Чем он только не занимался за почти сорок лет своей жизни. Не будем говорить о таких «примитивных» хобби, как филателия, разведение аквариумных рыбок, шахматы и собирание спичечных коробков, гербариев и сушенных бабочек, которые Колосков успешно пережил. Пал Палыч придумывал себе экзотические, диковатые и даже порой опасные увлечения. Так, однажды в одиннадцать лет он стал собирать кошачьи черепа – на ближайшей помойке их было навалом, именно кошачьи, другие его не интересовали. Но это увлечение быстро прошло, когда мама, разбирая завалы в его письменном столе, чуть не грохнулось в обморок, обнаружив милую коллекцию кошачьих голов.
Отец Пал Палыча, Павел Андреевич, будучи мягким и уравновешенным преподавателем физики и математики в местном пединституте, не сдержался и сделал Пал Палычу суровейшее внушение подзатыльником, а собрание кошачьих черепов в сердцах запулил с балкона пятого этажа. Этим самым некрофильское начало в Пал Палыче было задавлено.
Через некоторое время, после неудачи с черепами, Пал Палыча вдруг необыкновенным образом заинтересовали пауки и паутина. Обуреваемый страстью натуралиста, Пал Палыч стал ошиваться в подвалах, вылавливать пауков и тащить их в квартиру, расселять тварей по укромным местам и подкармливать мухами и размоченным хлебом.
Скоро по всему дому, к неудовольствию мамы и раздражению папы (один из питомцев сына спустился по серебряной нитке с потолка аккуратно папе за шиворот, а другой свил себе гнездо в его ботинке), стали распускаться красивые паутины, в которых бились в судорогах и придушенно жужжали мухи, и носились на мохнатых, кривых лапах их жуткие палачи.
Пал Палыча пауки приводили в безумный восторг. Он давал всем своим подопечным клички. Паучки назывались Аттилами, Торквемадами, Адольфами и Геббельсами. К тому же, он вел какие-то «паучьи хроники» и самозабвенно зарисовывал в тетрадь строение паутины. Но и это увлечение скоро закончилось. Близилось Первое мая, мама провела в доме генеральную уборку, и пауков пришлось выселить обратно в подвал…
Вспоминать тот роковой день, когда мама не пустила его на секцию дзюдо, Колосков не любил, но вчера насмерть разбился на мотоцикле третьекурсник с его ветеринарного отделения Михайлов – симпатичный, хотя и разболтанный парень. И Пал Палыч невольно опять обратился к некогда его волновавшей теме несчастных случаев.
– У меня же где-то валялись эти графики, тетрадки всякие, надо будет найти, посмотреть. Может на самом деле, там что-то есть? Вроде тогда кое-что интересное вырисовывалось… – размышлял на ходу Пал Палыч, уставившись на облезлые носки своих ботинок, переступавших по грязному асфальту. Но тут размышления его были прерваны болезненным тычком под ребра и возмущенным воплем какой-то мелкой старушенции.
Она с негодованием смотрела на Колоскова, заправляя седые волосы под сбившийся платок.
– Не видишь что ли, куда прешь?! Зальют шары с утра, а нормальным людям проходу от них нету. Ну, чего уставился?!
Пал Палыч очнулся от своих мыслей, покосился на рассвирепевшую бабку и ее клюку, рукояткой которой она, вероятно, и ткнула его под ребра, извинился и, не ввязываясь в склоку, повернул направо к своему подъезду, который он чуть в задумчивости не миновал. Одновременно нащупывая в кармане джинсов ключ от двери и прыгая через одну ступеньку, Пал Палыч добежал до своей квартиры.