Шрифт:
Мой зеркальный враг мне верен до конца,
И на ветру дрожат воздушные своды.
Как трудно сделать шаг, еще сложнее - два...
Дорога наугад, я выбрал свободу...
БИ-2 «Держаться за воздух»
Часы пробили половину двенадцатого, и я замерла, прислушиваясь к звукам. Дом затих; смолк телевизор на первом этаже, за окном перестал звенеть цепью пес. Осторожно откинув одеяло в сторону, я соскользнула босыми ногами на пол. Деревянные доски показались ледяными; я быстро схватила
Это был дом моего детства. За годы, проведенные здесь, я выучила каждую скрипучую ступеньку на деревянной лестнице; со временем, к сожалению, их становилось все больше. Спустившись вниз, я снова замерла, будто собиралась совершить преступление. Сердце в предвкушении билось словно завороженное. Пройдя узкий коридор до конца, я толкнула еще одну тяжелую дверь, слегка приподняв ее за ручку.
Окно заливал лунный свет, освещая комнату серыми красками. Пылинки, разбуженные моим движением, летали по комнате, щекоча нос. Старые вещи, наполнявшие пространство, в детстве казались громадинами, готовыми вот-вот зашевелиться и сойти с насиженных мест. Я прошла до самого угла и протянула руку к предмету, стоявшему вплотную к стене.
Пальцы коснулись ледяной глади, а губы, против воли, расплылись в улыбке. Тяжелое зеркало, закрытое занавесками, словно откликнулось на прикосновение почти невесомым толчком. Я стянула плотный материал, закрывавший его, и увидела свое отражение.
Темные волосы, заплетенные в растрепанную косу. Черные глаза, смуглая кожа, выдававшая во мне цыганскую кровь бабушки. Ночная рубашка до щиколоток, теплая кофта сверху. Почувствовав возбуждение, я принялась торопливо стягивать с себя одежду, скидывая ее возле ног. Холод перестал донимать босые ступни, а может, я больше не обращала на него внимание. Голая кожа покрылась мурашками, а в животе приятно заныло. Я оценила себя со стороны, словно видя впервые, и подошла вплотную к зеркалу. Приложила ладонь к стеклянной поверхности, после чего прошептала, почти касаясь его губами:
– Бахталэс, - и почувствовала вернувшееся в ответ теплое дыхание, лизнувшее кожу.
Не убирая руки, я отстранилась назад, вглядываясь в себя. Отражение счастливо засмеялось, и мне показалось, будто где-то вдалеке тоненько-тоненько звенят хрусталики, гонимые ветром.
– Привет, - сказало отражение. – Я скучала по тебе.
– Я тоже, - ответила, устраиваясь поближе и ощущая, как растворяется окружающая действительность. Так было всегда, когда мы оставались с ней наедине, и ради встречи со своим двойником в старом зеркале я была готова рисковать чем угодно.
… Зеркало это появилось в нашей семье вместе с бабушкой. Она была чистокровной цыганкой, жившей в таборе. Дед познакомился с Розой, когда той было четырнадцать лет. Тем летом он работал над реконструкцией старинной церкви, которую власти собирались переделать под школу. Табор остановился недалеко от села, и почти сразу смуглая девушка с косой до колена запала Ивану в душу. Парни, трудившиеся вместе с ним, убеждали деда выбросить из головы мысли о ней, но его было уже не остановить. Он пригласил Розу на свидание, и одного дня хватило, чтобы понять - ему без нее не жить, только как быть дальше?
В ту же ночь из церкви пропала икона, запрятанная еще до войны от СДРК и прочих религиозных противников. Два столетия местные жители верили, что их оберегает чудотворец Николай, и, несмотря на гонения, продолжали молиться ему. И тем чудовищней им казалась совершенная кража. Простить такого собравшиеся на краю села жители не могли. Деда обвинили в предательстве, а на цыган пошли вилами. Не раздумывая, он отправился угонять машину председателя, чтобы увезти Розу из села. Бабушка же решила, что без своих вещей она никуда не поедет, и потому побежала к табору.
Чудом девушке удалось пробраться в поселение, чтобы собрать самое ценное. К тому времени стоянка цыган уже вовсю полыхала алым пламенем; кони, сорвавшиеся от страха с привязей, топтали всех – и своих, и чужих. Быстро разраставшийся огонь сжирал на своем пути временные постройки; люди бежали, не разбирая дороги, среди них была и Роза. Сгибаясь от тяжести, она несла огромное зеркало в темной дубовой оправе, готовая умереть вместе с ним, лишь бы не отпускать свое наследство из рук.
Дед, не нашедший цыганку в условленном месте, двинулся в сторону табора и только после этого заметил дым, поднимавшийся над верхушками деревьев. Как он бежал навстречу Розе, как боялся ее потерять – известно одному ему. Заметив Розу, он едва успел поймать падавшую без сознания девушку.
– Брось! – кричал Иван, боясь потерять возлюбленную навсегда.
– Сама умру, но его – спаси, - прошептала она.
Ивану удалось спасти и невесту, и зеркало. На машине они доехали до ближайшего города, оттуда – на автобусе до крупного областного центра, где и было решено остаться. Еще четыре года дед ждал, пока Роза достигнет совершеннолетия, прежде чем коснуться ее хотя бы пальцем. Все это время они жили в одной комнате точно брат и сестра. Иван устроился на завод, помог сделать новые документы для будущей жены. Через год после свадьбы у них родилась Зара, моя мама, а еще через 28 лет появилась внучка – я.
Свое детство я провела в доме Ивана и Розы, - мама часто болела, и у нее не хватало сил, чтобы смотреть за мной. Я любила ее, но мало помнила – кровать, белые простыни, бледное худое лицо. И вот однажды, когда ей стало чуть легче, мама отвела меня в большую комнату. Мы встали напротив зеркала, глядя в свое отражение, и вдруг она пробормотала пару непонятных слов.
– Подвинься поближе, не бойся, - Зара тихонько подтолкнула меня вперед. Я удивленно обернулась на нее, снова вернулась к старому зеркалу и вдруг открыла рот от неожиданности. На меня смотрела мама, но там, в Отражении, это была цветущая женщина. Болезненная худоба исчезла; лихорадочный нездоровый румянец покинул лицо, по плечам рассыпались тяжелые кудри черных волос.
Я снова обернулась назад, но изменения коснулись только отражения. К сожалению, Заре лучше не стало, однако злое стекло упорно продолжало обманывать, подсовывая другую картинку.
– Привет, - вдруг улыбнулась моя копия и помахала рукой, а я закричала со страха, пряча лицо в ладони. К встрече с собой я еще не была готова.
На крик спустилась бабушка. Она буквально затолкала маму в комнату, заперла дверь на замок и долго ругала ее, выкрикивая бранные слова на цыганском языке, пока дед не увел Розу в комнату. Завидев меня, она вырвалась из объятий мужа и бросилась навстречу.