Зеркало моей души
Шрифт:
У отца? Неделю назад? Перед глазами замелькал поцелуй с Ильей, и только потом, следующим кадром, всплыла возможная сцена нашего с Симаковым примирения. Но, судя по всему, в главной роли была не я, а мой двойник.
Я не могла сдвинуться с места, а Дима все продолжал в красках описывать сексуальные сцены, которые он воплощал с моим самым близким человеком. Сердце болезненно заныло, и я согнулась вперед, закрывая ладонью рот.
– Мне плохо, - промычала я неразборчиво и побежала в ванную комнату, заперев за собой дверь. Наклонилась над раковиной,
Дима беспокойно барабанил в дверь, и пока она не слетела с петель, я вышла навстречу ему.
– Что случилось? Ты не беременна? Только этого нам сейчас не хватает, - недовольно протянул он, а я почувствовала отвращение.
– Чем ты занимаешься, Дима? Мы с тобой уже месяц живем вместе, и я не знаю, с чем связана твоя работа.
– Я же говорил тебе, - вдруг разозлился он. – К чему задавать по десять раз тупые вопросы?
– Они не тупые, - неожиданно накатившие равнодушие позволило говорить спокойно. – Я хочу знать, где работает мой будущий муж. Или ты уже передумал?
– Что происходит, черт возьми? – неожиданно закричал мужчина, ударяя в стену давно сбитыми костяшками правой руки. – Какого хрена ты мне нервы треплешь? Я пришел с работы, хочу тебя, а ты вместо этого изображаешь умирающего лебедя и донимаешь расспросами.
Я молча развернулась и пошла в спальню, но Дима резко схватил меня за локоть и дернул на себя.
– Куда? Мы не договорили.
– Отпусти. Я устала
– Устала? От меня? – он зло встряхнул меня, словно тряпичную куклу, и я вдруг заорала:
– Пошел на хрен! Я сказала – отпусти!
Последовавшая пощечина прозвучала как выстрел. Я не сразу почувствовала обжигающую щеку боль. Унизительнее поступка придумать было сложно: никогда, ни разу в жизни меня не били, и теперь я чувствовала себя хуже некуда.
– Прости, прости, малышка, - Дима схватился за голову. – Я сам не понял, как это произошло, я не буду так никогда больше, ты веришь мне? Веришь? Малышка, не молчи, я умоляю тебя.
Он говорил и говорил, тряс меня за плечи, пытаясь растормошить, а я только держала ледяную ладонь на полыхающей щеке.
Симаков перенес меня на кровать, укутал одеялом, забрался рядом и принялся гладить, точно маленького ребенка, шепча всякий бред. Я слушала его и все больше убеждалась в одной мысли: отец был прав, не надо торопиться. Шить свадебное платье еще очень рано.
Я не спала до самого рассвета, Димка сдался намного раньше. Стоя возле окна, я наблюдала, как медленно просыпается город в выходной день. Двор потихоньку пустел, туман, не отпускавший город всю эту неделю, не спеша рассеивался. «На флоте его называют морская пыль», - вспомнила я слова Ильи.
Я провела ладонью по губам, словно оживляя наш поцелуй, и достала сотовый телефон. Его номера у меня не было, зато в соцсетях найти проблем не составила. «Сазонов Илья», - вбила в поиск, и уже через минуту на экране появилось знакомое улыбающееся лицо с лучиками-морщинками. Пролистав фотографии, часть из которых я уже видела в Отражении, я откинула гаджет в сторону. На последнем снимке он, девушка в платье с вырезом, подчеркивающим все ее изгибы и пышную грудь, и кот. Почему-то этот факт добил больше остального. Чего я хотела? Ответа на этот вопрос не было, в голове творилась каша.
Не желая дожидаться, когда Дима проснется, я оделась и вышла на улицу, бесцельно бредя вперед. Я не знала, кто поступил хуже – Рада или Дима, и имела ли я право обвинять их после того, что сама творила в Отражении? Да я и здесь все время продолжала думать об Илье, точно зачарованная. Если бы не было снимка с девушкой, что бы я делала? Отправилась к нему? Как объяснить самой себе, что это два разных человека? Я покачала головой, размышляя вслух, пока не обнаружила, как странно смотрят на меня прохожие.
Увидев впереди знакомую вывеску, с удивлением сообразила, что прошагала почти десять остановок. Открыв стеклянные двери, я села за стол у окна, позвала официантку и заказала кофе.
– Скажите, а вашего директора случайно не Саша зовут? – спросила, когда она принесла мне заказ. Девушка отрицательно покачала головой и забрала меню.
Я просидела там несколько часов, не понимая, чего жду. Пару раз звонил Дима, но я выключила надоедливый телефон, поняв, что не готова к разговору с ним. Для начала было бы неплохо собраться, но чувство опустошения не покидало.
Выпив еще пару чашек кофе, я все же решилась поехать домой. Осторожно открыв дверь, убедилась, что в квартире никого. Бросила связку ключей на тумбочку и, не снимая обуви и пальто, прошла к зеркалу. Глаза, больные, с полопавшимися сосудами, складка между бровей, опущенные уголки губ. Я ждала, когда отражение сменится цветущим лицом Рады, но ничего не происходило.
– Бахталэс, - безо всякой надежды, скорее, по привычке, произнесла приветствие, и она отозвалась:
– Я здесь.
Не знаю, кто из нас в тот момент выглядел хуже, но желания интересоваться ее состоянием не возникало.
– Почему ты не сказала?
– Рада, - она вдруг зарыдала, закрывая рот ладонью, словно пытаясь сдержать крик. Такой знакомый, такой родной жест вызвал только раздражение. Я не шевелилась, позволяя ей восстановить дыхание и ответить. – Рада, он … он сам. Он меня силой взял, понимаешь? Я хотела домой отправить его, до твоего прихода, и не смогла, он, как навалится на меня в коридоре…
Я медленно прижалась к стене, ощущая, что теряю ориентиры. Комната вращалась и воздуха становилась все меньше; пространство давило на плечи, сбивая с ног. Так же тихо я опустилась вниз по стене и зажмурила глаза, словно ожидая, что вместе с этим пропадет весь окружавший ужас.