Зеркало смерти
Шрифт:
– Что теперь будешь делать? – поинтересовалась Людмила, стараясь смягчить свой пронзительный голос до шепота. Голос у нее ничуть не изменился и теперь до странности не подходил к телу.
– Как – что? – удивилась Наташа.
– Ну что делать с домом? Продавать будешь или?..
Наташа поморщилась. «Дался всем этот дом! Какое им дело! Лезут с вопросами, как будто их это касается! А эта особа хороша – все знает об Анюте, и ни слова! Хоть бы из вежливости!»
– Посмотрим, – отрезала она. – Счастливо оставаться.
Но Людмила как будто не услышала последних слов. Она фальшиво
– Будешь продавать дом, не забудь со мной поделиться.
– С какой стати? – Пакеты стали как будто еще тяжелее. «Еще минута с этой бабой – и я начну орать, как на базаре! Как же она меня бесит!»
– А с такой, что у Илюши сын родился, – с той же фальшивой улыбкой сообщила Людмила. – Не слышала? В его честь и назвали.
Это был бред, но какой-то уж очень будничный – бред в продуктовом магазине, среди замороженных продуктов и кондиционированного воздуха. Наташа сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.
– Бог знает, что вы говорите, – промолвила она, наконец. Пальцы, оттянутые тяжестью пакетов, совсем онемели, но ставить их на пол она не хотела. Это бы значило, что она принимает все всерьез и желает обсудить. А она вовсе этого не желала!
– Бог-то знает, – значительно подтвердила та. – Пора и вам узнать.
– Вы же вышли замуж после смерти Ильи!
– Верно. А мой сын родился через шесть месяцев после похорон.
«Вранье, от начала до конца!» Это была первая мысль. Вторая: «Она хочет напугать меня, поиздеваться. Что ей остается?»
– Да, я вышла замуж, – угрожающим тоном продолжала Людмила. – И нечего на меня так смотреть! Что мне было делать? В монастырь уйти? Но замуж я выходила уже беременная, и мой муж это знает. Я ни от кого не пряталась!
– Погодите-ка… – Наташа опустила пакеты на пол. – Вы всерьез хотите доказать, что родили ребенка от Ильи? Не от мужа?
– Наконец дошло!
Теперь Людмила торжествовала. Она улыбалась, и ее глаза почти исчезли в складках пухлых щек.
– Вышла замуж через четыре месяца после смерти Ильи, а еще через два – родила. Но учти! – Она грузно оперлась о прилавок. – В свидетельстве о рождении ему поставили мою фамилию. Я ее и не меняла. А отцом указала Илью. Что ты теперь скажешь?
«Это неправда, – подумала Наташа, не в силах оторвать глаз от этого ухмыляющегося пухлого лица. – Она с ума сошла! Кто бы взял ее замуж, да еще с пузом! От Ильи? Ребенок от Ильи?»
– Когда он погиб, я была на третьем месяце, – продолжала Людмила. – Правда, еще ничего не знала. У меня не было задержек, потом начались. Так что…
«Только бы она не ухмылялась… Она становится отвратительной, когда ухмыляется. Где я читала, что если улыбка красит некрасивое лицо – то это лицо на самом деле красиво, а если портит красивое – то оно уродливо? Она невероятно уродлива, когда улыбается!»
– Я уж вас до поры не трогала, – продолжала та. – Подумала – я не нищая, подожду! Тем более муж меня
– Вы…
– А ты думала – подарю свою часть?
На них уже все смотрели – и продавщицы за соседними прилавками, и покупатели. Наташа подобрала с пола пакеты. Нужно было что-то сказать, как-то ответить на эту немыслимую чушь. Но она не могла. В голове было совершенно пусто.
– Вам придется это доказать, – она услышала себя будто из-под потолка. – Доказать, что он сын Ильи.
– А ты думаешь, это трудно? – та даже не понижала голоса, ее могли слышать все. – Конечно, труп для экспертизы ДНК откапывать не станем, пусть покоится с миром! А мой муж сдаст анализы! И анализы покажут, что сын ему не сын, никаким боком! И в ЗАГСе подтвердят, что мы с Ильей собирались пожениться, когда я уже была беременна! И соседи подтвердят, что я жила у него в доме! А сын у меня абсолютно доношенный – и это докажем! Будь спокойна – докажем все, что нужно!
Наташа отвернулась и молча двинулась к выходу. Ей казалось, что дверь страшно отдалилась, и она некоторое время думала, что упадет в обморок. Подойдя к двери, долго дергала на себя ручку, прежде чем сообразила, что эта створка заперта.
– Зайду к тебе после работы! – крикнула ей в спину Людмила. Голос у нее был довольный, почти благодушный. Голос человека, получившего все, что ему нужно для счастья. – Все обсудим, утрясем.
Наташа не ответила.
Она медленно шла домой. В тени было еще не жарко, но по шее стекали капли пота. Пряди волос прилипли к вискам.
«Что говорила эта ужасная баба? У Ильи остался сын? Наследник? Да что это творится… Ничего не понимаю! Что же она молчала до сих пор! Нет, тут что-то не так, какой-то подвох! Я докажу, что она врет и метит на половину наследства! Стоит только вникнуть в дело, и все становится ясно! Она просто пытается взять меня на испуг, но этот номер у нее не пройдет!»
Наташа перехватила пакеты покрепче. Один уже начинал рваться. Мысли были разумные, справедливые, но не успокаивали. Совсем не успокаивали.
«Что она там болтала про экспертизу? Что можно доказать таким образом? Установить отца методом исключения? Глупости, ребенок может быть чей угодно! Начиталась светских новостей, дурища! Там, куда ни глянь, отец определяется по анализу мочи. Какая мерзость! Мужчины уже совсем стыд потеряли, даже самые богатые, не нужны им дети, и все тут. Лучше сто раз пописают в пробирку, чем признаются, что оставили потомство! Гадость!»
Пакет выскользнул из пальцев и хлопнулся на асфальт. Наташа подняла его и обреченно заглянула… В прозрачном пакетике с яйцами переливалось желтое месиво. Раньше она расстроилась бы – не сильно, но все-таки. Принеся пакет домой, она бы вытащила и вымыла уцелевшие яйца, остальное экономно слила в мисочку, отделив от скорлупы – на омлет. Но сейчас она просто выбросила весь пакет в ближайшую урну и отправилась домой. И от этого неразумного жеста ей стало чуть-чуть полегче – и физически, и морально.