Зеркало сновидений
Шрифт:
— Гипнос!
Я закричал так, что зеркальные стёкла чудом не разлетелись вдребезги. Признаться, я не сильно ожидал ответа…
— Чего орёшь? Люди спят.
Ох уж мне твоё чувство юмора, Гипнос.
Пропустив шутку мимо ушей, я завертел головой, но не увидел никого, кроме десятка собственных копий.
— Ну говори, раз уж звал.
Снова — голос из ниоткуда, хотя и с другой стороны. Хорошо, если на этот раз мой остроумный друг не хочет мозолить мне глаза своим серым плащом, пусть остаётся невидимым.
— Гипнос, что происходит?
— Ты меня спрашиваешь? Всё, что ты видишь — порождение твоего
— Да что ты говоришь! — вырвалось у меня. — Тогда объясни мне закономерности того, что я вижу сейчас!
— А ты погляди в окошко, — насмешливо посоветовал мне голос, на этот раз прозвучавший сзади.
Я повернул голову — скорее машинально, чем осмысленно. Ничего неожиданного я там не увидел: моё лицо, как и везде. Я со злостью отвернулся: давно уже моё отражение не вызывало у меня такой неприязни.
— Кого ты увидел? — спросил меня по-прежнему невидимый Гипнос.
— Себя, — разведя руками, ответил я.
— Правильно. Ведь это твой сон. И напрасно ты отворачиваешься от своего отражения: когда ты начнёшь свой путь по чужим снам, ни в одном зеркале ты не увидишь себя. Там будет тот, кем ты представляешься своим друзьям. И все остальные, кого ты встретишь, будут менять свой облик в зависимости от того, какими их видит хозяин сна. Сейчас хозяин — ты; как ты думаешь, кто сейчас находится вокруг тебя?
— Я, — мне пришлось развести руками ещё шире.
— Нет, — вздохнул Гипнос. — Это обычные люди. Просто ты видишь вместо них себя. Так они отражаются в твоём зеркале сновидений. Признаюсь, в этом сне зеркало немного увеличивает — не без моей помощи. Но я сделал это лишь затем, чтобы ты понял одну простую вещь: не суди людей по себе, Джерри…
Автобус останавливается. Я подхожу к двери: странно, она деревянная, с чёрной овальной табличкой. Рядом — кнопка звонка. Интересные теперь стали делать автобусы… Автобусы?
Это не автобус. Это — коридор дома Эл. Передо мной — её дверь. И мои пальцы уже ложатся на кнопку, и я слышу столь знакомый звонок, а вслед за ним — не менее знакомые шаги…
Но кто мне откроет? Эл — или я?
Шорох ключа, скрип двери… Мягкий сумрак в просвете…
— Здравствуй, милая.
— Джерри… Ты, как всегда — самый ранний, но самый долгожданный гость…
Да, это Эл. На ней то же платье, что и в тот день, та же лёгкая шаль с восточным узором, небрежно накинутая на плечи. Да что шаль — никто другой, кроме Эл, не смог бы парой слов перечеркнуть всё, что со мной случилось за последние несколько часов, сведя мир к тому квадратному метру, на котором стоим мы двое. Вокруг тишина, та самая, ради которой я спешил сюда, выйдя из дома именно с таким запасом времени, чтобы прийти не поздно не вовремя, но и не рано — а так, чтобы успеть насладиться обществом Эл за драгоценные полчаса. И вот она смотрит мне в глаза, прекрасно понимая, что в них написано: мы знакомы достаточно давно, чтобы без запинки читать в душах друг у друга. Её губы складываются в улыбку, а затем приближаются к моему лицу…
Это сон. В прямом смысле. Во сне может произойти всё, что угодно; так давайте же просто наслаждаться происходящим…
И когда меня и Эл разделяла лишь пара сантиметров, весь мир вокруг, включая нас, застыл — но не резко, а плавно, так, как застывает воск, бегущий по свече. Не замерли только мои мысли.
Я помню всё, что было на той вечеринке. Этого — не было. И быть не могло. Я люблю Эл, она тоже утверждает, что любит меня; но не больше, чем могут любить друг друга брат и сестра. Каждый из нас живёт своей жизнью — и личной в том числе. И то, что происходит сейчас — лишь порождение тёмных уголков моего сознания, которые не могут смириться с тем, что Эл тогда сказала мне "нет".
Да, сейчас эти тёмные уголки могут получить то, что давно хотели. Я — хозяин своего сна, и Эл ведёт себя так, как того хочу я… Чуть-чуть подправить прошлое — и она будет уверена, что давным-давно сказала "да". В конце концов, почему этого не могло случиться? В другую сторону дул бы ветер, по-другому бы стояли звёзды, другое было бы у неё настроение… Чуть больше моей удачи, чуть больше её легкомыслия… Я бы на её месте…
И вот тут-то я и понимаю, что может произойти, если я позволю капле воска на свече времени течь дальше, растаяв в огне фальшивой страсти фальшивой Эл.
В моих объятиях окажусь я. Очередная копия, вроде тех, которые заполнили улицы города, созданного моим подсознанием.
Воск уже тает, мир приходит в движение. Веки Эл уже почти опустились; миг — и я уже не в силах буду совладать с собой.
— Я люблю тебя, милая, — шепчу я. — Тебя, а не то, что я себе придумал.
И, бережно сжав её пальцы, я вглядываюсь в тёмные глаза…
Вздрогнув, я очнулся. Мир вокруг меня ещё расплывался, скрываясь за полупрозрачной пеленой полусна, но я всё равно нашёл взглядом окно. Поначалу я ничего не мог различить — кроме того, что стекло не было зеркальным.
Постепенно мои глаза стряхивали с себя сон. За окном появились привычные очертания стен дома напротив и розовая полоска в серо-голубом небе.
Светало.
Следующей ночью мне не пришлось долго ворочаться, ожидая сон.
Вы можете сколько угодно хмыкать с понимающим видом и пытаться скрыть от меня свою проницательность. У вас же на лбу написаны ваши гениальные мысли: да, конечно, выбежал из реальности с таким же нетерпением, как тогда, в день вечеринки — из собственного дома. А всё ради того, чтобы поскорее встретиться со своей "лучшей подругой". Что же это ты, Джерри? А как же Вивиан?
И вы устремляете на меня иронически-снисходительные взгляды, ожидая объяснений.
А вот не дождётесь.
Так вот, я заснул, как только улёгся. Едва ли не одновременно в моей комнате погас свет и моё сознание захлестнула тьма. Это случилось настолько быстро, что я, едва ли не в первый раз в жизни, сумел почувствовать наступление сна. Было похоже на то, как мне однажды делали общий наркоз перед какой-то мелкой операцией: я падал вниз, в пропасть, на лету словно стираясь о воздух. Я терял вес, терял по очереди все пять чувств, терял свои мысли. И вот, когда стёрлась последняя мельчайшая частичка и от меня не осталось ничего, наступил сон.