Зеркало сновидений
Шрифт:
– Дело едва не кончилось дуэлью, пришлось вмешаться полковому командиру, чтобы все уладить, но ведь это не единственный случай.
– А что, были и другие? – желчно осведомился Сергей Васильевич.
– Да, но до дуэли дело не доходило.
– И тоже из-за стихов Пушкина?
– Не только. С кем-то из товарищей он разошелся во взглядах на музыку, например.
– Зачем ты в таком случае отправил его в армию? Прости меня, но Пушкин, любовь к музыке и прочее – это не совсем то, что нужно
Базиль нахмурился, и Ломов понял, что затронул тему, на которую его собеседник не был готов говорить.
– Ты, может быть, не знаешь, но его дед с материнской стороны был генералом, – пробормотал Базиль. – И потом…
Он замолчал. Тем временем Лиза вернулась к роялю, а Ларион перестал играть и отошел к окну. Лиза запела. У нее был нежный, чистый голос, чрезвычайно приятный для слуха; и сама она казалась приятной, нежной и чистой. Неожиданно Ломов поймал себя на мысли, что, в общем и целом, он вовсе не жалеет о том, что находится здесь.
– У нас с Варей был сын, – проговорил наконец Базиль тусклым голосом. – Мы думали, что Арсений пойдет по стопам деда, а Митенька станет чиновником, как я. Но в начале года он умер. Лучшие врачи… они не смогли ему помочь.
Он обмяк в кресле и прикрыл глаза рукой. Машенька взяла финальный аккорд, который утонул в громе аплодисментов. Ларион, сверкая стеклами очков, кричал: «Браво!» и хлопал громче всех.
– А как твоя жена относится к Арсению? – Ломов решил поставить вопрос ребром.
Базиль опустил руку, которой прикрывал глаза. Сергей Васильевич не мог проникнуть в мысли своего собеседника, но был совершенно уверен, что тот попытается солгать – или как минимум увильнуть от ответа.
– Не думаю, что это имеет какое-то значение, – промолвил Истрин с явным неудовольствием. – Тем более что Варя всегда обращалась с ним хорошо.
– То есть она заменила ему родную мать, – как бы между прочим ввернул Ломов. Базиль метнул на собеседника хмурый взгляд, но Сергей Васильевич, казалось, говорил без всякой задней мысли.
– Боюсь, что замены не получилось, – в порыве откровенности признался хозяин дома, – и вряд ли по вине Вари. Когда мы поженились, она сказала Арсению, что он должен называть ее мамой, на что он отрезал: «Нет! Моя мама на небе». Думаю, ему няньки внушили эту мысль – так-то он был покладистым ребенком. Словом, началось все с пустяков, а дальше покатилось как снежный ком. Он отказывался ей подчиняться, она жаловалась мне на него, и так далее. С годами его отношения с Варей не улучшились, при том, что к брату и сестре он всегда был очень привязан. Когда Митенька умер… – Базиль замялся, – ты ведь никому не расскажешь?
– Ты же меня знаешь, – усмехнулся Ломов. – Я не болтлив.
– Варя была в ужасном горе. – Базиль
И почему люди тратят столько слов для объяснения простейшей ситуации, тысячи раз обыгранной в литературе и миллионы, если не миллиарды раз случавшейся в реальной жизни? Подумаешь, эка невидаль – шел мимо и узнал нечто, не предназначенное для его ушей…
– И что же сказала твоя жена? – спросил Ломов вслух.
– Я же говорю, она была не в себе. Она заявила Арсению, что он чужой, что ему нечего делать в этом доме и что лучше бы он убирался в свой полк. Когда я вошел, она как раз говорила ему, что предпочла бы увидеть в гробу его, а не Митеньку.
– Возможно, я отстал от жизни, – заметил Сергей Васильевич бесстрастно, потирая усы, – но почему-то ее слова не кажутся мне проявлением родственной любви.
Его язвительное замечание составляло такой контраст с простецким видом самого Ломова, что Базиль воззрился на бывшего друга детства с изумлением.
– Послушай, моя жена была неправа, но надо войти в ее положение…
– Нет, – отрезал Сергей Васильевич, – не надо. Хотел бы я знать, сколько раз до того она говорила пасынку, что он чужой и что ему лучше куда-нибудь убраться, – разумеется, тогда, когда ты не мог ее слышать. – Он прищурился. – Скажи-ка мне вот что: почему ты не попытался устроить своего сына получше? У тебя же есть связи…
– Да, но, во-первых, не все так просто…
– А во-вторых? Полагаю, твоя половина была против того, чтобы ты помогал Арсению?
– Варя вовсе не была против, – промолвил Базиль с некоторым раздражением. – Она только выразилась в том смысле, мол, на что это похоже… Арсений уже взрослый человек, сколько я буду ему протежировать?
– И ты отступил, – усмехнулся Ломов.
– Да нет же! Позже я поговорил с Арсением с глазу на глаз. Я сказал, что, если он не хочет служить в Виленском полку, мои друзья смогут выхлопотать для него хорошее место, поближе к столице. Но он отказался наотрез: мол, он сам хочет пробивать себе дорогу.
Ломов поискал взглядом человека, о котором они говорили. Арсений что-то втолковывал Оленьке, остальные же, судя по выражениям их лиц, пребывали в явном изумлении.
– Но этого не может быть! – горячился Арсений. – Я говорю вам, что видел точно такой же сон! Все, что вы только что тут описали… туман… дом, похожий на старинную усадьбу… калитка с монстром… А в доме… в доме была…
– Женщина, – прошептала Оленька, глядя на него расширившимися от страха глазами. – Я подумала, что она живая, но потом я поняла, что она мертвая… И тут я в ужасе проснулась.