Зеркало вампиров
Шрифт:
— От кого вы узнали? — снова спросил грозный незнакомец.
— Меня предупредил Роман Анатольевич. Он сказал, чтобы я не встречалась с вами, с Кузнецовым, — быстро поправилась она. — И если мне позвонит Кузнецов, чтобы я предупредила его.
— Кто такой Роман Анатольевич?
— Это наш заместитель директора. На телестудии. Он заместитель по хозяйственной части. Он мне сказал, чтобы я его предупредила, если мне позвонит Кузнецов. И чтобы не встречалась с ним ни за что. Поэтому я…
— Ясно, — незнакомец ослабил давление. Потом сокрушенно покачал головой. — В какую
Она заплакала. Теперь она жалела, что проявила непростительную слабость. Незнакомец казался ей уже не таким страшным.
— Прощайте, — сказал Дронго, шагнув к двери, — и послушайте моего совета. Никому не говорите о нашем сегодняшнем разговоре. Иначе вам действительно будет очень плохо.
Он повернулся и вышел из квартиры, мягко закрыв за собой дверь.
Она опустилась на колени и начала плакать. Потом собрала цветы, подняла сумочку. Прошла в комнату, бросив все на диван. И подошла к телефону. Набрала знакомый ей номер.
— Роман Анатольевич, это вы? — спросила она сквозь слезы.
— Что случилось? — раздался в ответ резкий голос.
— На меня только что напали в квартире. Они меня били, пытали, насиловали. Требовали сказать, почему я не встретилась сегодня с Кузнецовым.
— И ты им сказала?
— Да. Они меня сильно били. — Она плакала, уже применяя все свое актерское мастерство, не столько от пережитого волнения, сколько из желания, чтобы собеседник ей поверил.
— Дура, — сказал он, — сколько их было?
— Двое. Нет, трое. Еще один ждал на улице.
— Откуда ты знаешь?
— Они говорили, что их ждет еще один человек.
— Как они выглядели?
— Высокие, здоровые такие… очень мощные. Они меня били, Роман Анатольевич.
— Заткнись, — заорал он, — что ты им рассказала?
— Ничего. Я просто сказала, что меня предупреждали заранее о Кузнецове. Они спрашивали, почему я не встретилась сегодня с ним.
— Ты назвала им мое имя?
— Нет, — чуть поколебавшись, ответила она.
Он уловил ее колебание.
— Сказала или нет? — заорал он в трубку.
— Нет, не сказала. — Она продолжала плакать, надеясь, что он ей поверит.
— Значит, их было трое?
— Да. Но меня били двое. Они меня изнасиловали! — закричала она, надеясь, что он ей поверит.
— Но ты хоть получила удовольствие? — грубо спросил Роман Анатольевич. — Все ведь врешь, сука, как всегда. Ладно, я сейчас приеду.
Он бросил трубку, и она без сил опустилась на стул. Потом, вспомнив о том, что именно сказала, начала в ярости рвать свою одежду, разрывая в клочья платье, нижнее белье. Пройдя в спальню, она взяла помаду, размазала ее по одежде. Потом карандашом нарисовала себе синяк под глазом. Получилось естественно, и она вздохнула, посчитав, что теперь Роман Анатольевич ей поверит.
Вспомнив про диван, она бросилась в столовую, измяв подушки на диване. Даже вырвала клок волос, бросив их на подушку. Осмотрев все, она осталась недовольна. Пройдя в ванную, она взяла ножницы и долго размышляла, где именно сделать порез. Трогать лицо ей было жалко, и она оцарапала себе руку, посчитав, что и этого вполне достаточно. Она
— Мне звонила Светлана Рожко, — сообщил он, — рассказывает, что к ней ворвались несколько человек, изнасиловали ее, избили и вынудили сказать, почему она не встречалась сегодня с Кузнецовым.
— Она назвала твое имя? — спросил невидимый собеседник.
— Клянется, что нет.
— Врет. Поезжай к ней и все проверь на месте. Если она соврала… ты сам знаешь, что нужно делать. Нам лишние свидетели ни к чему. Позвони Графу, пусть даст тебе ребят.
— Понимаю, — Роман Анатольевич положил трубку и снова набрал уже другой номер.
— Граф, — сказал он, — мне понадобятся твои ребята.
Глава 18
Тита и его охранника привезли на ту самую дачу, где допрашивали Михаила. И на этот раз Константин Гаврилович не стал изменять своему стилю, отпустив всех своих людей, кроме Антона и Григория. Он справедливо считал, что свидетели ни к чему, тем более в таком щекотливом деле, как допрос. На этот раз Тита приковали наручниками к батарее в комнате, посадив его на пол и широко растянув его руки в стороны. Охранника посадили рядом, также приковав к батарее. Константин Гаврилович настоял на том, чтобы в допросе не принимал участие Александр Юрьевич. Своим нетерпением и полным отсутствием выдержки Хозяин портил им все дело.
Бандиты долго приходили в себя, особенно Тит, которого довольно основательно помяли во время захвата. Наконец, когда их окатили очередным ведром воды, оба пленника начали что-то соображать. Тит, правда, не хотел смириться даже с очевидной реальностью, неистово дергая руками и пытаясь вырваться. Но наручники лишь затягивались, причиняя ему боль.
— Ну вот ты какой, Тит, — сказал Константин Гаврилович. — Говорят, ты у нас «крутой». Вся Москва тебя боится.
— Ты мне руки развяжи, и я тебе покажу всю Москву, — грозно бросил сидевший на полу бандит.
— А ты мне не угрожай, — ласково посоветовал Константин Гаврилович. — Не надо мне угрожать, я ведь и обидеться могу.
— Ты кто такой? — спросил его Тит. — Зачем меня взяли? Или ты не знаешь, кто я такой?
— Все знаю, Тит, все знаю.
— А если знаешь, то почему свои яйца не бережешь? — презрительно спросил бандит. — Отрежут ведь вместе с головой. Ты самого Тита тронуть посмел. Думаешь, тебе это сойдет с рук?
— Нет, конечно. Только, я думаю, об этом никто не узнает.
— Дурак ты, — захохотал Тит, — ничего не понимаешь. Думаешь, захватил моего парня, и все тут? Да у меня на стоянке ребята стояли, они ведь знают, что я в казино приехал. Они там все перевернут, но найдут, куда меня увезли. И сожгут эту «салатницу» хреновую. И грузину голову оторвут.
— Твои ребята уже на том свете, Тит. Они вместо яичницы поджарились, — очень серьезно сказал Константин Гаврилович, — если хочешь, я тебе дам газету, можешь почитать, как их вчера поджарили. Наверно, сегодня в вечернем выпуске будет сообщение об их вознесении на небо. Только ты этого уже не прочитаешь.