Зеркало войны
Шрифт:
Первыми опомнились кони. Умные животные испугавшись, принялись громко ржать, делать 'свечку' и пытаться удрать. Пару минут степнякам пришлось потратить на их усмирение, и аллодийцам этого хватило с лихвой.
Арбалетчики Аллеса Рангора в драку не полезли. Не долго думая, они выполнили команду: 'Готовьсь, цельсь, ПЛИ!!!', и в воздух взлетели арбалетные болты.
Целились они повыше голов аллодийцев, так что свою жертву собрать успели.
Выстрел. Еще один, и еще.
А больше ни и не успели,
Битва, или свалка... смешались в кучу и кони, и люди.
Конь - животное умное. И когда по нему начинают стрелять из арбалетов, у него инстинкт один - унести ноги подальше от драки. И всадника заодно.
А берег неровный.
А местность гадкая.
Лошади спотыкались, падали, натыкались друг на друга, калеча и себя и всадников, кричали от боли, люди кричали тоже, кто от боли, кто атакуя.
Началась резня.
И Давель, который ехал впереди, просто не успел ничего сделать. Даже удрать не получилось.
Он ехал в первых рядах, арбалетчики по ним и били первым залпом, чтобы не вздумали тронуть вперед коней и стоптать Рида с его людьми. Это второй и третий залп пришлись уже по середине строя степняков, а первый-то...
Его лошадь упала, сраженная очень удачным выстрелом, а Ренар не успел выдернуть ноги из стремян. Конь придавил его к земле.
Ренар дернулся раз, два, а потом понял, что все бесполезно и затих.
Если победят свои - его освободят.
Чужие?
Надо попробовать притвориться мертвым.
В любом случае, лучше не дергаться. Что Ренар и сделал. Просто наблюдал - и приходил в ужас.
***
А Рид выплескивал всю боль от потери друга, почти отца. Все горе, всю злость он сейчас изливал на степняков, и меч с кинжалом в его руках не уставали собирать свою кровавую жатву.
Да и остальные солдаты не уступали своему командиру.
Шаг вперед, подсечь коню ноги, сдвинуться чуть в сторону, пропуская тушу животного, не глядя отмахнуться кинжалом, и снова - вперед.
Падают люди, падают руки, головы, Рид чувствует себя, словно дровосек, на лицо брызгает алым, острая боль обжигает щеку, но ему все безразлично. Перед ним не люди.
Перед ним лес, и этот лес он должен пройти до конца.
А что ветви шевелятся, кричат, проклинают его...
Рид даже не сразу понял, что кричат степняки.
Черный волк.
Ему было безразлично.
Здесь и сейчас он просто убивал. А что там кричат овцы, которых режут... вот уж что не интересует волка.
Рид даже не понял, когда лес кончился. И только оглянувшись, сообразил, что врагов больше нет. Впереди их нет.
А позади...
В этот день песок на берегу Интары из желтого стал красно-коричневым, столько вылилось на него крови. Степняки, аллодийцы, у всех она одинаково красная.
Аллодийцев тоже полегло немало. Человек тридцать, даже больше.
И уже снуют женщины, добивая раненых степняков и перевязывая своих. И ни капли жалости не найдется в их душах. Те, кто перенес плен и насилие, смерть близких и безнадежность, не пожалеют своих врагов.
Рид уселся, где стоял, и перевел дух. Провел рукой по щеке...
– Вы ранены, ваше сиятельство.
– А?
Он даже этого сразу не понял. А Эльтц лично промывал маркизу рану, сокрушаясь, что нет возможности зашить, шрам останется...
Рид только рукой махнул.
Шрам?
Да и плевать на него. Зато еще пятьюстами степняками на свете меньше стало. А это хорошо.
Работали все, не покладая рук.
Раненых добивали, мертвых стаскивали в две кучи, степняков без особого почтения сваливали подальше от реки, чтобы тухлятиной воду не травить, для своих будут копать могилу, а эти... да пусть достаются зверью на обед! Не жалко! Их сюда не звали!
Коней тоже добить, свежевать и пустить на мясо. Кушать хочется.
И рубить деревья, начинать вязать плоты.
Работать предстоит всю ночь. К утру женщин и раненых надо погрузить на плоты и отправить вниз по Интаре. А Рид пойдет дальше.
Он еще не все долги степнякам раздал.
– Ваше сиятельство, тут, вроде как, не степняк?
Интересно...
***
Ренар Давель подумал, что умереть было бы лучше. Но кажется, ему такого счастья не дадут?
Рид смотрел так...
Без ненависти.
Просто - как на особо мерзкую мокрицу, выбравшуюся из отхожего места. Гадкую такую тварь.
– Торнейский, - выплюнул Давель.
Рид кивнул. Оглядел предателя с ног до головы.
От легких сапог - до степняцкого шлема. Предав своих, Ренар сменил шкурку, и оделся, как степняки. Полностью. Поменял и оружие, и доспехи...
– Ваше сиятельство?
Ансуан Вельский стоял рядом.
Он тоже был потрепан, голова перевязана, в схватке с него сбили шлем и отсекли кусок уха, но мужчина не позволил себе отдыха.
Людям тяжелее приходится.
– Знакомься, Ансуан, - голос Рида звучал устало.
– Ренар Давель, перебежчик, шпион... подозреваю, что и вторжение тоже он подготовил. Не знаю только зачем.
– Ах, не знаешь?
– прищурился Давель.
– Ты, сукин сын, не знаешь?
За что и поплатился.
Хамства в адрес любимого командира солдаты терпеть не стали, сбили наглеца с ног и пару раз приложили по ребрам. Рид наблюдал с насмешкой.
– Успокоился - или еще добавить?
Ренар добавил несколько выражений.