«Zero»
Шрифт:
Уверен, что благодаря совместной работе и решительному выявлению фактов, нам всё-таки удастся узнать правду о «9/11». Следует действовать, не покладая рук, прежде чем поднимется очередная волна запретов и ограничений, посягающих на наши свободы. Быть может, мы ещё успеем добиться правосудия, а также мира. [217]
Франко Кардит, Марина Монтесано. Неоконы
Политика, культура, коалиции
217
См: http://journalof911studies.com/letters/c/what-are-the-goals-of-the-911-community-by-steven-jones.pdf
«По мере того, как приближается очередная годовщина войны в Ираке,
Этой вводной начинает свою статью в «Нью-Йорк Таймсе Мэгазин» [218] один из наиболее заметных американских историков неоконсервативного направления Фрэнсис Фукуяма(Francis Fukuyama). Да, тот самый Фукуяма, который в 1992 году опубликовал столь нашумевшую, сколь и раскритикованную книгу «Конец истории». [219] И вот по прошествии пятнадцати лет Фукуяма выступает со статьёй, озаглавленной наподобие некролога — «После неоконсерватизма». Впоследствии Фукуяма расширит статью до объёма книги и назовёт её «Америка на перепутье. Демократия во власти и наследие неоконсерваторов» (Lindau, Torino 2006). Характерно, что американские интеллектуалы, которые на первых порах не без энтузиазма поддержали проект Буша по «экспорту демократии», сегодня колеблются или пребывают в замешательстве. Собственно говоря, не понятно, что делать дальше? Уловив, куда дует ветер, теперь они предпочитают отмежёвываться от тезисов, в которые было вложено немало средств и сил.
218
New York Times Magazine — 19.02.2006.
219
В переводе на итальянский книга была издана в 2003 году (Fronds Fukuyama. la fine delta storia. Rizzoli: Milano 2003. — Прим. пер.
Неужели мы присутствуем при начале настоящего кризиса? Или лучше сказать — в кризис угодил консенсус — опора неоконсерваторов? Стоит ли ждать, что вслед за кризисом последуют изменения в американской политике? Эти строки мы пишем в момент, когда война в Ираке и Афганистане не сегодня-завтра перекинется на Иран. При этом на горизонте не просматривается урегулирование кризиса между Палестиной и Израилем. Пока рано выносить окончательное суждение. К тому же, следует помнить, что судьбы неоконсервативного движения зависят не только от американской внешней политики. Напомним, что в ходе выборов, предоставивших Бушу второй мандат, 11 сентября отошло на второй план, а избирательный штаб Буша сумел скрыть проблемы и провалы во внутренней и внешней политике администрации. Были провозглашены этико-религиозные лозунги, получившие поддержку христианских церквей, в том числе и католической. Был возбуждён вопрос об абортах и гомосексуальных браках, а также о преподавании эволюционного учения Дарвина в американских школах. Обретение, так называемых, «сильных» ценностей вдохнуло новую жизнь в неоконсервативный проект. Суть этого проекта состоит в соединении обновлённой формулировки о «божественной миссии» Соединённых Штатов с тезисом, вытекающим из троцкистской юности многих неоконсерваторов. Знаменитые слова о том, что мир надо не объяснять, а изменять. Пусть даже и с применением насилия, но под прикрытием формулы об «экспорте демократии».
На этом замысловатом коктейле даже выросли научные школы, породив на, так называемом, «нашем Западе», да и за его пределами целую армию сторонников и энтузиастов, подражателей и прихлебателей, соучастников и наёмников. Дело в том, что одновременно в самой Европе кризис поразил все те ценности, которые по привычке считаются составной частью демократической модели. Долгое время представлялось, что наша система ценностей прочна и неколебима, как скала. Ведь здесь на Западе все мы за прогресс, толерантность
Все эти фундаментализмы, в силу своего дикого и неотёсанного манихейства, имеют одно неоспоримое преимущество. Взамен прежних ориентиров они навязывают «западному» человеку очень простой и ясный ключ для понимания действительности. Сбитый с столку «западный человек» получает возможность выбора, с кем и куда ему идти. Взамен прежних духовных ценностей или идеологий он получает из рук обскурантистов и опасных шарлатанов некий суррогат. Как же мы очутились в таком трагическом положении? На протяжении долгих десятилетий все мы были убеждены, а кто не был убеждён, тот притворялся, будто на «нашем Западе», как никогда, прочны ценности мира, веротерпимости и ненасилия.
История преподносит сюрприз за сюрпризом. Завершилась эпоха равновесия сил двух сверхдержав вследствие краха одной из них. Разразился кризис системы ценностей, сориентированных на одну из противоборствующих сторон. Постепенно надежды на светлое будущее сменило чёрное разочарование. Наряду с «верой в разум», развеялось в прах немало других иллюзий. Мир стал свидетелем краха прежней культуры и этики. Исчезла вера в неколебимость истины. Сошли на нет идеологии. История оказалась лишённой всякого смысла. На мгновение показалось, что упрёки исламских фундаменталистов не лишены основания. В самом деле, на «Западе» не осталось ничего, кроме гедонизма и индивидуализма.
Однако кризис ценностей, поразивший, так называемый, «Запад», в особенности крушение веры в силу разума и, как следствие, попытка загнать себя в новую систему «сильных ценностей» таят величайшую опасность. Не будет преувеличением заключить, что на самом деле кризис переживает западная модерность. Неоконсерваторы и их приспешники поспешили презрительно заклеймить самую сильную сторону западной культуры, как «релятивизм». А ведь сила западной модели как раз и состоит в способности современного человека вести диалог при сопоставлении взглядов, не впадая при этом в гордыню собственного превосходства. Речь идёт об особой чёткости творческого сознания. Она необходима для дифференцированного подхода к экономическим, научно-техническим и социально-политическим достижениям, для творческой ассимиляции разнообразия культурных достижений человечества. В прежние времена такую творческую энергию было принято уважительно причислять к проявлениям «духовности».
Загвоздка именно в том и состоит, что по-настоящему и всерьёз мы так и не стали релятивистами. Хотя бы в том смысле, какой вкладывает в это понятие Клод Леви Стросс(Claude Levi-Strauss) [220] . Так и не обрели мы способности слушать другого, понимать его, пытаться понять точку зрения собеседника, воспринимать «невидимые резоны» других культур. Мы так и не научились уважать суждения, отличающиеся от собственных. Воспринимать иерархию ценностей, основанную на иных, нежели наши, принципах. Терпимо относиться к традициям, имеющим чуждое нам происхождение. Мы так и не усвоили урок, преподанный полтысячелетия назад Николаем Кузанским в его увещевании «О согласии веры» (De pace fidei, 1453). [221]
220
См. Клод-Леви Стросс. «Отношения симметрии между ритуалами и мифами соседних народов». — Прим. пер.
221
Общефилософская позиция Кузанского — единство всех вероучений. Прикладным аспектом этой идеи является программа объединения Западной и Восточной церквей. Конкретный повод — исламизации христианского мира. — Прим. пер.
Практически никто не согласен, но, тем не менее, все повторяют, что Запад на протяжении более двух столетий формировал себя по мефистофелевой модели. Хотя было сказано: «Я — часть той силы, что вечно хочет Зла и вечно совершает Благо». Тем не менее, Запад вывернул эту формулу наизнанку. В результате получилось: Запад вечно хочет Блага, но в состоянии совершать только Зло.
Нам удалось убедить себя в том, что личная Свобода и Права Человека являются «универсальными ценностями». За убеждением, что сформированные нами ценности естественно и объективно являются наилучшими из возможных, что все другие культуры и народы рано или поздно должны принять их и что движение истории идёт именно в этом направлении, на самом деле скрывается стремление господствовать над миром — жажда власти.