Жадина платит дважды
Шрифт:
После этого последовали многочисленные и беспорядочные поцелуи, начиная с пальцев ног, но постепенно Никита поднимался все выше и выше и в конце концов дошел до шеи и лица.
– Ты совсем мне не рада? – озабоченно спросил у девушки Никита. – Как только я услышал от твоей соседки, что ты здесь, сразу же помчался к тебе. А ты молчишь. Что с тобой? У тебя кто-то есть?
И парень метнулся в комнаты. Увидев, что у его любимой в спальне прячется сразу три мужские фигуры, парень онемел и окаменел. Воспользовавшись этим, опера его быстро скрутили,
– Вы кто такие? – прошептал Никита. – Алина, в чем дело? Ты мне можешь сказать?
– Мне очень жаль, – пробормотала лже-Алина. – Букет был очень красивый.
– Вы не Алина! – наконец осенило Никиту. – Что здесь происходит в конце концов? И где настоящая Алина?
– Ты кто, парень? – спросил у него один из оперов, сноровисто обыскивая его. – Ты откуда Алину знаешь?
– Где Алина? – упрямо твердил Никита.
– Мы бы и сами хотели это знать, – сказал опер. – Только мы ее уже здесь не застали, вот и решили подождать. А тут и ты так неожиданно пожаловал. Может быть, ты нам скажешь, каким образом она оказалась здесь в то время, как в Питере вовсю разыскивают ее хладный труп?
Но Никита, уже догадавшийся, что Алины ему не будет, молчал, как партизан. Сообразив, что со строптивым пленником им не совладать, менты позвонили своему начальству.
– Ничего не предпринимайте до утра, – последовал приказ после того, как майор выяснил имя и фамилию задержанного.
– В карманах у него ничего опасней пишущей ручки не было, – счел нужным сообщить ему опер.
– Все равно не теряйте бдительности, могут пожаловать еще и другие гости. – остерег их майор, набирая по другому телефону домашний номер лейтенанта Гривцова, который умолял держать его в курсе дела и днем, и ночью.
– Попалась птичка, – удовлетворенно сообщил он лейтенанту. – Мои ребята сцапали некоего Никиту Брянцева, прямо у ног нашей псевдо-Алиночки.
– Кто это? – тупо спросил лейтенант, плохо соображавший со сна.
– Тебе видней, – ответил майор. – Проходит у тебя этот Никита по делу? Сам он уверяет, что он нынешний жених Алины. Так прямо и говорит.
Лейтенант наконец сообразил, с кем разговаривает, и воскликнул:
– Так это же Цыганов!
– По документам Брянцев, – возразил майор. – Ребята говорят, что высокий, черноволосый и черноглазый. И в самом деле немного похож на цыгана, но оружия ни холодного, ни огнестрельного при нем не обнаружено.
– Цыганов – это сценический псевдоним Никиты, – пояснил лейтенант. – Он и в самом деле был женихом Алины. Парень не опасен. На все три убийства у него есть алиби. А больше там никто не появлялся?
– Пока нет, но ребята ждут, – сказал немного разочарованный майор.
– Очень прошу, держи меня в курсе, – умоляюще произнес лейтенант.
Майор пообещал, но до утра ничего не произошло. Со всяческими предосторожностями, чтобы не насторожить настоящего преступника, утром Никшу выдворили из квартиры и доставили в участок в сопровождении двух оперов. Майор
Сразу же после их ухода в дверь снова позвонили.
– Вам просили передать, что один человек хочет с вами встретиться, – сказал тонкий девичий голос.
Лже-Алина, она же Ира, повинуясь знаку, открыла дверь. На пороге стояла девочка-подросток.
– А еще он просил передать, чтобы вы пришли одна, – сказала девочка, затем она достала фотографию, сверилась с ней и признала:
– Похожи! А теперь скажите, кто выступал первым номером на гастролях в Риге?
– Что? – разинула рот лже-Алина, которая ни про какие гастроли и слыхом не слыхивала.
– Ой, извините, – стала отступать девочка к дверям, но там уже стоял опер и ласково улыбался ей.
– Девочка, а тебе не говорили, что разговаривать на улицах с незнакомыми мужчинами нельзя, а тем более одной отправляться выполнять их странные поручения в совершенно незнакомую квартиру?
– Вы меня убьете? – прошептала девочка, бледнея на глазах.
– На этот раз тебе повезло, – сказал ей опер, доставая удостоверение и показывая ей. – Ты попала в хорошие руки. Но ведь вместо нас мог быть и кто-то другой. А теперь живо говори, где этот тип будет ждать нашу Алину?
– На повороте улицы Строителей есть летнее кафе, нужно сесть за крайний к дороге столик, – прошептала девочка, постепенно приходя в себя.
– Умница, а теперь выпей воды, чтобы окончательно оклематься, и беги к этому дяде, скажи, что выполнила его поручение в точности – и девушка придет.
– А его уже там нет, – сказала девочка, вместо воды охотно беря из рук лже-Алины стакан лимонада. – Он сразу же ушел.
– Хитрый черт, – не сдержался опер. – Как думаешь, Ира, выдержит твоя маскировка?
– Ой, вы преступника ловите? – обрадовалась девочка. – Как интересно!
– Слушай, дитя невинное, скажи мне, как выглядел тот мужчина? – обратился к ней другой опер.
– У него были усы, – начала старательно припоминать девочка самое главное. – Очень красивые каштановые волосы, должно быть, крашеные, потому что усы были черные. Высокий, плечистый, на вид ему лет тридцать с небольшим. Очень красивый, только нос его уродовал. На редкость большой нос.
– А одет?
– Не знаю, просто он был одет. Брюки, рубашка, пиджак.
– Какие брюки, какой пиджак?
– Брюки темные, пиджак темно-серый в меленькую такую клеточку, а рубашка, не помню я. А галстук! У него же был галстук. Я на галстук и запала. Удивительно красивый, прямо глаз было не оторвать.
И собравшись уходить, девочка вдруг обернулась и сказала:
– Да, и вот еще. Кажется, на пальцах у него болтался брелок с ключами от машины. Он его все время из руки в руку перекладывал.
– Надо идти, – сказала Ира, как только за девочкой захлопнулась дверь. – Хоть крошечный, но появился шанс.