Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
Шрифт:
— Бабушка, приехал господин Бари. Он хочет с вами поговорить. — У девочки хватило выдержки произнести эти слова совершенно спокойно, а сердце у неё билось, как пойманная птичка.
Господин Бари был управляющим графа де Кастель; граф доверял ему все дела по имению, и власти у него было достаточно, чтобы испортить жизнь семье Пежо и каждому из её многочисленных членов.
Бабушка пожевала губами, что было у неё признаком большого волнения, машинально поправила чепчик и не спеша, как полагается хорошо воспитанной даме, прошествовала к дому.
У крыльца на лавочке сидел, расставив ноги, в небрежной позе господин Бари. Увидев бабушку, он не счёл нужным ни подняться со скамьи, ни снять шляпу, что бабушка тут же восприняла как знак специально проявленной по отношению к ней невежливости.
— Так, так, Маргарита Пежо! Значит, ты опять не хочешь подчиняться распоряжениям?
— Каким таким распоряжениям?.. — Бабушка независимо взглянула на Бари и приказала Клементине: — Принеси мне стул!
Бабушка удовлетворённо опустилась на принесённый ей внучкой стул и сразу почувствовала себя на равной ноге с управляющим.
— Распоряжением сеньора косить запрещено. А законы надо уважать.
— Ваша правда, господин Бари! — Маргарита Пежо подчёркнуто не назвала его управляющим, как делали другие крестьяне, желавшие заслужить милости Бари. — Законы уважать надо. Но закона о косьбе я что-то не припомню.
— Вот что, старая, мне некогда терять с тобой время! За то, что скосила, уплатишь штраф. А впредь, чтобы никто из твоих и не думал косить!
— Что ж, так и прикажете пол-луга скосить, а половину нескошенным оставить?..
— А мне неважно, будет ли твой участок лысым или нет, — явно издеваясь, сказал Бари. И на всякий случай добавил: — Вы тут своей косьбой всех наших куропаток перебудоражили…
При слове «куропатка» бабушка встрепенулась. «Неужто прослышали или кто наябедничал?» — мелькнуло у неё в голове. Она не нашлась что ответить.
А Бари, сверля бабушку глазами, заметил её беспокойство.
— Ты думаешь, старая, что мы далеко от вас, так и не знаем, что у вас делается. Напрасно ты так думаешь!..
— Так ведь никто плохого не хотел! — вырвалось у неё.
— Ах т-а-к! — протянул Бари, почувствовав, что бабушка что-то скрывает. — Не хотели?.. Знаю вас! Зла не хотели, а всё-таки натворили…
Бабушка, всегда такая находчивая, тут словно онемела. А Бари всё примечал да на ус наматывал.
— Ну, выкладывай всё начистоту, мне надоело ждать! Я понимаю, виновата не ты, а твой внук.
— Да он же не нарочно, он только…
Бабушка вдруг осела и вся поникла. В её голове смешалось и то, что было и чего не было. Всё, что её беспокоило в бессонные ночи, всё, чего опасалась, хорошо скрывая страх, когда оказывалась вот так лицом к лицу со своим врагом — будь то сам управляющий или один из его подручных.
А Бари, глумясь, продолжал:
— Так вот, старая, чтобы тебе вовек не забылась куропатка, ты сначала уплатишь штраф в пятьдесят су за то, что самовольно косила, а потом…
Но бабушка прервала его, всплеснув руками:
— Боже мой, боже! Так во что же станет одна-то куропатка! Пятьдесят су! Где же нам взять…
Маргарита Пежо не докончила фразы — она вдруг запрокинулась назад и, скользнув по спинке стула, грохнулась наземь.
Бари испугался.
— Эй, кто там?! — крикнул он не своим голосом. — Госпожа Мари, скорей сюда!..
На крик управляющего прибежали Андре, Мари, Мишель и Клементина. Но было уже поздно. Маргарита Пежо скончалась, не дожив нескольких недель до девяноста девяти лет и ровно одного месяца до революции.
С отцом Полем прихожане делились своими радостями, которые не часто выпадали им на долю, и невзгодами, которых было куда больше, так что он волей-неволей знал всё, что происходит в деревне. К тому же отец Поль читал газеты и мог порассказать, что творится на белом свете.
Всем своим прихожанам он помогал и советом и делом.
Особенное внимание он оказывал теперь семье Пежо, где главой стала Мари. Хоть и невелико было хозяйство бабушки, однако после её смерти надо было выполнить много формальностей, написать ворох бумаг и всевозможных ходатайств. Тут отец Поль оказывал Пежо неоценимую помощь.
Об истории с куропаткой начали понемногу забывать. Конечно, не порань тогда Мишель эту злосчастную птицу, не сплоховала бы бабушка перед господином Бари. Но что поделаешь! Видно, так было предначертано судьбой! И все смирились, кроме Мишеля, который не находил себе места, считая себя косвенным виновником смерти старой Маргариты Пежо.
Однажды под вечер все члены семьи Пежо, окончив каждый свою работу, собрались, как обычно, у крылечка. Здесь на лавочке их уже ожидал отец Поль. Сегодня он с удовольствием сообщил Мари об успехах Мишеля. Мать, хоть и была довольна, ничем этого не показала: скорбная складка раз и навсегда застыла у её рано увядших губ. Глаза глядели невесело, в них глубоко затаилась грусть.
— Что пишет Жак? — спросил господин Поль. Его огорчало, что бывший питомец в последнее время не находит времени ему писать.
— Видно, зря вы его учили, святой отец, — грубовато пошутил Андре, — неохотлив он писать… — И вдруг с недоумением спросил: — А этот зачем к нам ещё пожаловал?
То же недоумение и испуг отразились и на лицах остальных: у калитки показался управляющий Бари.
Поравнявшись с крылечком, Бари приветливо снял шляпу и сказал:
— Отдыхаете? Что ж, это хорошо. После дня работы нужен отдых. Ну, как разобрались маленько после смерти госпожи Пежо-старшей? Она ведь такая проворная была. Без неё — у вас, наверное, для каждого нашлась добавочная работа. Да что вы так на меня глядите, словно и не ждали? Ведь я к вам за своим должком пришёл. С вас полагается пятьдесят су штрафа за косьбу да за… куропатку…