Жало Скорпиона
Шрифт:
— Вы рассуждаете по старинке, — впервые улыбнулся Артур. — Кроме подкупа, у бандитов есть и другие способы заставить нужного им человека работать на себя: угрозы, шантаж, похищение близких, детей… — Князев испытующе взглянул на шефа. — Многие бизнесмены, даже крупные банкиры, вынуждены идти под бандитскую «крышу» и платить солидную дань… Может…
— Никаких «может»! — стукнул по черной матовой столешнице увесистым кулаком Иванов. — Никогда за всю свою жизнь я никому не давал взяток, не позволял всякой твари брать себя за горло. Не будет этого и теперь, Артур!
Шеф, видно, еще не приноровился, как называть начальника безопасности «Аиста», с «вы» переходил на «ты». То говорил «Артур», то называл по имени-отчеству.
— Называйте меня по имени, —
— Зови и ты меня Иваном, — разжал кулак шеф. — Судя по тому, как все складывается, моя жизнь отныне в твоих руках, дорогой Артур!
— Ну что ж, для начала пойду в отдел кадров и просмотрю все личные дела сотрудников, — сказал Князев. — Письмо пусть пока будет у меня.
— А как милиция? Может, им сообщить?
— Понадобится, я сам потолкую с начальником районного управления.
Глава третья
В КАПКАНЕ
По широкому тротуару Суворовского проспекта теплым августовским днем 1995 года неторопливо шла высокая молодая женщина лет двадцати пяти в черной рубашке с карманчиками и короткой белой юбке, высоко открывающей длинные стройные ноги. Светлые босоножки на низком каблуке негромко постукивали по тротуару, под мышкой у нее коричневая замшевая сумочка. Густые с золотым отливом волосы рассыпались по узкой спине, большие, чуть сужающиеся к вискам глаза — ярко-синего цвета. Мужчины оглядывались на роскошную блондинку с великолепной фигурой. Но женщина, казалось, ничего не замечала и никак не реагировала на восхищенные взоры мужчин. Ее овальное, немного загорелое лицо было озабоченным, даже больше того — печальным. Она прошла мимо троллейбусной остановки, в этом месте каменные дома отступили вглубь, а за чугунными коваными решетками возвышались перед ними старые черные липы с уже тронутыми легкой желтизной листьями. С шелестящим звуком по чистому асфальту проносились легковые машины. Над телевизионными антеннами на железных крышах зданий плыли белые облака. Клонящееся к закату солнце щедро заливало лучами город.
Золотоволосая красавица не видела, как от стенда с «Санкт-Петербургскими ведомостями» отделился рослый широкоплечий мужчина с грубым неприятным лицом и на приличном расстоянии последовал за ней. Он был в джинсовой куртке, широких коричневых брюках и голубых кроссовках. Темно-русые волосы на продолговатой голове коротко подстрижены, на чуть вдавленных висках волос оставлено совсем мало. На верхней губе небольшой косой шрам, широкий нос посередине продавлен, расплющенные уши. Типичная внешность боксера. И боксера злого, мстительного. Об этом свидетельствовали жесткие глаза блекло-голубого цвета. Под мышкой он нес перевязанную голубой лентой коробку.
Перейдя выходящую на Суворовский Таврическую улицу, женщина миновала еще полквартала и свернула к парадной огромного дома № 28. Рядом в широких блестящих окнах обувного магазина «Саламандра» виднелась модельная обувь, которая по карману была только богатым людям, а потому мимо витрины прохожие шли не задерживаясь. Останавливались здесь чаще всего «Мерседесы», «Вольво», «БМВ» и другие роскошные иномарки. Женщина поднялась на лифте на пятый этаж, достала из сумочки ключи и, по привычке оглядевшись на пустой лестничной площадке, открыла обитую узкой желтой вагонкой высокую дверь. Именно здесь месяц назад вечером и прихватили ее спрятавшиеся этажом выше бандиты. Показав нож, бесцеремонно втолкнули в прихожую, закрыли дверь… Об этом ей не хотелось вспоминать. Однако всякий раз, выйдя из лифта на пятом этаже, она чувствовала, как по спине пробегают мурашки. Запоры были несложные, нужно два ключа, чтобы открыть дверь. Этого времени вполне достаточно, чтобы застигнуть жильца врасплох у открытой двери и втолкнуть в квартиру. Кричи не кричи, все равно никто не выйдет. Тут в общем-то живут богатые люди, и двойные двери у них стальные или бронированные, а вот охранный пост в парадном почему-то не выставили. Наверное, потому, что здесь было немало и коммуналок, а к нищим воры обычно не залезают.
В прихожей женщина включила свет, отсюда двери вели в две комнаты и на кухню. Старинный дом, высокие потолки, в коридоре застекленные книжные секции, набитые журналами и книгами. Ее покойный муж преподавал философию в Высшей партийной школе до самого ее закрытия. После капитального ремонта дома получил здесь двухкомнатную квартиру. Погиб муж в октябре 1993 года. Став безработным, он не пошел к знакомым партийцам в банк или коммерческие структуры, а стал деятельно заниматься политикой. Когда в Москве разразился политический кризис, он с единомышленниками поехал защищать Белый дом. Пуля снайпера, засевшего где-то на крыше, угодила Игорю Владимировичу прямо в глаз. Когда Кристина получила из одного из столичных моргов его тело, то при одном взгляде на изуродованное лицо мужа ей стало дурно. Похоронили его на Волховском кладбище. Игорь Владимирович был в ВПШ самым молодым доктором философских наук. С тех пор Кристина Евгеньевна Васильева жила одна в квартире. По образованию она инженер-электронщик и вот уже пятый год работает программистом в НПО «Аист». Их цех выпускает сыро- и маслодельные мини-заводы. Генеральный директор Иванов оснастил предприятие самой современной техникой. Кристина Евгеньевна считалась одной из лучших программисток, играючи работала на самых сложных зарубежных компьютерах. Тоска по убитому мужу уже стала притупляться, при высокой зарплате жила она безбедно, даже могла модно одеваться, и если бы не хитроумный бандитский капкан, в который она попала, можно было бы более-менее нормально жить в этом свихнувшемся мире…
Кристина вздрогнула, услышав нетерпеливое лязганье дверной цепочки, на которую она всегда теперь запирала дверь изнутри. В неширокую щель она увидела недовольную физиономию Михаила Хруща. Этот здоровенный бугай мог бы запросто вырвать цепочку из паза, что уже и грозил сделать.
— Говорил, не закрывайся на цепочку! — бурчал он, входя в прихожую. — Сорву к черту, если еще раз накинешь ее…
— Я не знала, что ты сегодня придешь, — тусклым голосом произнесла Кристина.
— Но уж знать-то, что для нас не существует запоров, ты бы должна, красотка! — ухмыльнулся Хрущ, пожирая ее плотоядным взглядом. Ключи от квартиры у него были. Протянув длинную лапу, он слегка помял ее упругую грудь нерожавшей женщины.
— Я не люблю этого, — дернулась в сторону Кристина.
— Для меня этого слова, красотка, не существует. Люблю — не люблю! Это только в кино. Я свое всегда получаю, разве не так?
Как ей хотелось ударить маленьким кулачком в эту широкую наглую рожу или хотя бы плюнуть, но она отлично знала, что не успеет ничего сделать, как отлетит на другой конец коридора. У него позавидуешь какая реакция, мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Не раз этим хвастался. Говорил, что кулаком может убить человека. А раньше говорили — кулаком быка с ног свалит…
Целый месяц живет в полной безысходности и страхе Кристина Евгеньевна. Даже с ближайшей подругой не поделилась, что с ней произошло месяц назад…
— Сначала поедим, а потом… — он снова поглядел на нее маслеными глазами.
— Потом не будет, — отрывисто произнесла она, пытаясь скрыть отвращение к этому типу. — У меня эти… дела начались.
Он, помрачнев, выругался:
— А я весь день о тебе, сучке, думал.
— Не называй меня так, — проходя мимо него в кухню, сказала она. — Меня так никто не называет.
— Мне насрать на твоих «никто»! — буркнул он, идя сзади и прихватывая пальцами женщину за выпуклый зад. — Может, сходишь в ванну и трахнемся?
— И тебе не противно? — не оглядываясь, сказала она.
— Хорошего, конечно, мало, — согласился Хрущ. — Ладно, похаваем, потом побазланим… Есть дело.
Кристина достала из высокого импортного холодильника две банки пива, сыр, колбасу, включила электрический кипятильник. Миша Хрущ по-хозяйски уселся на белую табуретку у окна с капроновой занавеской, ноги его в огромных кроссовках вытянулись на покрытом линолеумом полу.