Жандарм 2
Шрифт:
— До свидания, — сдавленно прошептал я.
После ухода Лиды я чувствовал себя подавленно. Вроде сделал все правильно, нужно в себе до конца разобраться, а все равно так паршиво я себя еще никогда не чувствовал.
Вернувшиеся Константин с Леонидом смотрели на меня неодобрительно. Константин еще и не забыл в очередной раз облить меня презрением. А через пятнадцать минут в палату зашел врач с чуть светящейся переливами зеленого и красного цвета колбочкой в руках. Нес он ее как величайшую ценность. Взгляды продолживших играть в шахматы офицеров тут же прикипели к колбочке. Врач прошел мимо них и остановился возле меня.
— Ну-с, голубчик,
В круглых очках с короткой ухоженной бородкой и белой шапочкой он выглядел как врач с картинки детского произведения.
— С чего это? — я настороженно уставился на колбочку.
Следом за врачом мышкой в палату прошмыгнула медсестра и тут же кинулась ко мне, начав разматывать повязку на плече.
— Что же вы голубушка задерживаетесь, — пожурил ее врач. И тут же ответил на мой вопрос. — Вам невероятно повезло, молодой человек. Вам оплатили применение настоя регенерации. Очень дорогой, но невероятно эффективный алхимический препарат. Если его влить сразу, то спасет даже при смертельном ранении.
— И кому я обязан?
Врач вопросительно посмотрел на медсестру.
— Настой оплачен госпожой Воронцовой, — пискнула та, окончательно освободив мою руку.
— Не нужно, — ту же заявил я.
Я не понимал, зачем Лида пошла на это, и от того принимать ее помощь не хотел. Хотя в груди приятно заныло от ее заботы.
— Голубчик, не говорите глупости, — прожурчал добродушный голос врача. Было видно, что ему самому хочется посмотреть на действие лекарства и все мои возражения он просто не примет. — Настой уже оплачен, и я обязан его применить на вас. Так, давайте сюда свою рану.
Я покосился на плечо. Пуля вошла в него сверху и прошла навылет, почти впритирку с костью, лишь чудом ее не задев. Входное отверстие выглядело ровным небольшим кругом, из которого слегка сочилась кровь. Врач встал сбоку справа от меня, рядом с медсестрой, которая схватилась за освобожденную от повязки руку и цепко сжала ее.
— Чуть-чуть пощиплет, поэтому постарайтесь не дергаться, — посоветовал медик и аккуратно начал лить светящийся раствор на рану.
— Тссс... — зашипел я, сжав челюсть.
Про «чуть-чуть» он изрядно преуменьшил. Было чувство, словно кипятком ошпарили. Рука рефлекторно дернулась, но медсестра сумела удержать ее в одном положении. Поверхность раны запузырилась, пошел небольшой дымок. Через несколько секунд боль стала стихать, а потом и шипение прекратилось. Рана на глазах зарубцевалась, оставив после себя небольшой круглый шрамик. Заставив меня выгнуться каким-то невообразимым способом, врач полил из колбочки и выходное отверстие. Процесс повторился.
— Ну вот и все, — ополовинив колбочку, заявил доктор. — Собирайтесь молодой человек и подходите в мой кабинет. Я еще проведу диагностику, но на моей памяти после настоя регенерации еще не было рецидивов.
Облегченно выдохнув, я посмотрел в спину уходящих медика с его помощницей. Оглядел палату, наткнувшись на два завистливых и недобрых взгляда... И поспешил выполнить просьбу-приказ врача. Помогли — спасибо. Пора и честь знать.
Уж не знаю, как они это сделали, но прачки больницы сумели отстирать мой костюм от крови и проблем, в чем возвращаться домой, у меня не возникло.
Марина Сергеевна оказалась дома и встретила меня одновременно удивленно и радостно.
— Ох ты ж господи, Григорий Мстиславович! Вы вернулись! А ведь слухи ходили, что вас серьезно ранили. Да и в газете о том писали. Значит, правду говорят, что на магах как на соб... ээээ... быстро все заживает? — тут же поправилась она.
— Лекарства хорошие были, — буркнул я, вспомнив о странной заботе Лидии.
— Да вы проходите. Кушать хотите? Скоро картошечка сварится. А у меня и селедка соленая есть. И капустка квашеная. Не беспокойтесь, такому герою сегодня все бесплатно!
Отказываться от предложения я не стал. Обед в больнице был для моего организма, не евшего больше суток, откровенно скудным, да и потеря крови сказывалась сильной слабостью. Пока купчиха накладывала на стол, я внимательно слушал ее щебетание. Как местные отреагировали на наше громкое задержание преступников. Оказалось, что Алябьева арестовали без меня и уже забрали в жандармерию. Как бы мне не прилетело, что раньше о его связях с криминалом не рассказал. Он ведь моих завербованных мужиков покрывал, а те вроде от своего «промысла» не отказались.
Вообще, жандармов люди не любили, но задержание двух бомбистов, покусившихся на любимого губернатора, сдержанно хвалили. Добавляя при этом, что без помощи со стороны местных жандармерия с полицией бессильна. Про Сашку, оказывается, не забыли. И его приход ко мне припомнили дети Митрофана Алексеевича, которые и открыли ему дверь внизу. И потом у городового допытались, откуда он узнал о преступниках. Короче, со слов Марины Сергеевны, Сашка тоже получил свою долю популярности у местных и даже без отчетливого негатива. Он же в первую очередь любимого губернатора спасал, а не жандармам помогал.
— Спасибо, Марина Сергеевна, накормили, — отодвинулся я от стола с набитым брюхом. — А не подскажите, где здесь поблизости общественная баня? Мне бы в порядок себя привести.
— Это дело хорошее, — тут же закивала купчиха. — А баня тут недалеко, всего в квартале есть.
Узнав точный адрес и цену за посещение, я ушел в свою комнату, где и завалился спать. Все эти события вымотали меня до крайности, а сытный ранний ужин полностью расслабил.
Утром я засел за составление картотеки. Сегодня был последний день, отведенный на выполнение задания ротмистра Алексеева, а баня открывалась лишь с двенадцати часов. Вот и корпел над бумагой, тщательно припоминая каждого, с кем встречался и что узнал о нем. В том числе и о своих сослуживцах из группы Пантелеева. Долго зависал над делом Лиды. Что писать туда, а чего не стоит, не представлял. В итоге постарался максимально сухим текстом описать характер девушки, как я его видел. В качестве своего мнения подвел итог, что к оперативной работе она не способна в силу непостоянства характера. А то еще прикажут сделать ее своим агентом и вновь писать отчеты о каждой встрече. Спасибо, мне и одного раза хватило! К мужикам для установления более доверительных отношений решил сходить вечером, когда они с работы вернутся. А пока — в баню!
Здание общественной бани было каменным, трехэтажным. Главный вход располагался в торце здания на пересечении двух улиц. Над входом были набиты выпуклые буквы в две строки: ОБЩIЯ 50 КОП. сверху и МУЖСКIЯ БАНИ прямо над двустворчатой дверью.
Зайдя внутрь, я оказался в красиво отделанном холле. С потолка свисали люстры, стойка администратора была из темного дерева, и за ней стоял молодой человек в белой рубашке, галстуке-бабочке и жиденькими усиками на лице. Из холла выходило три двери, не считая входной.