Жандарм 3
Шрифт:
Глава 17
Восьмой полицейский околоток хоть и был мне не знаком, но мало чем отличался от своих «собратьев». Прибыв на место, я показал выданную бумагу дежурному надзирателю, после чего тот вызвал рядового городового, чтобы тот проводил меня до комнаты предварительного дознания.
— Участковый пристав Аксенов, Лев Николаевич, — представился мне полноватый с вислыми усами мужик.
— Корнет жандармерии Бологовский, Григорий Мстиславович.
— Вы, стало быть, магией разума владеете? — тут же с места в карьер пошел пристав. И продолжил сразу после моего кивка. — Это
— Да. Хотелось бы разобраться с этим делом побыстрее.
Тут он обошел меня и выглянул за дверь.
— Савченко! Веди по одному.
Вернувшись за свой стол, он указал мне на стул справа от себя. Напротив стола стоял табурет почти по центру кабинета, надо полагать для задержанного. Через пять минут к нам зашел сначала дюжий ефрейтор, явно отслуживший до этого не один год в армии, а затем ввели сухонькую старушку-божий одуванчик. Сзади ее за локоть придерживал еще один городовой в чине рядового.
Усадив бабушку на табурет, оба стража встали по бокам от нее, отодвинувшись на полшага, чтобы и быстро перехватить в случае внезапного нападения, и при этом не загораживать нам с приставом обзор.
— Ну-с, — начал Лев Николаевич, — представьтесь, сударыня. Кто будете? Как связаны с революционным движением? Чем помогали им?
Пока полицейский задавал вопросы, я уже создал канал передачи эмоций между мной и бабушкой и четко отслеживал ее чувства при каждом задаваемом вопросе. Так на вопрос связи с движением в эмоциях старушки промелькнул страх с растерянностью. На вопросе о помощи, еще больший страх с нотками возмущения. Похоже, бабка просто боялась, что ее сейчас не за что приплетут к запрещенному движению и повесят всех собак. Когда она начала отвечать, мои предположения подтвердились. У Ларисы Илларионовны, как она представилась, была твердая уверенность в своих словах о непричастности к революционерам. Да, она признала, что когда-то сдавала комнату одному из них, но не ведала о деятельности того квартиранта. А как его выявили, так вообще стала очень пристально наблюдать за каждым съемщиком и даже помогла однажды полиции, сдав распространителя агиток.
После вопросительного взгляда Аксенова на меня, я лишь отрицательно покачал головой. Не наш случай. Тот лишь покивал, сделал запись в специально заведенной ради допросов тетради и передал ее на подпись мне — завизировать, что жандармерия не выявила связи с революционерами.
Так дальше и пошло. Ефрейтор Савченко с напарником заводили по одному задержанных, Аксенов закидывал их вопросами и терпеливо выслушивал ответы, а я старался, опираясь на полученные эмоции, понять, насколько правдивые ответы дают люди. Если возникали сомнения, то задавал уже сам наводящие вопросы.
Конечно на меня косились, особенно когда я начинал что-то спрашивать. Некоторые так даже отказывались отвечать, ссылаясь на то, что формы на мне нет и по закону допрашивать их я не имею права. Тут обычно вмешивался Савченко парой оплеух доказывая упрямцу (или упрямице, но тут реже), что прав-то сейчас у задержанных никаких нет. Уж слишком громко прозвучали взрывы в поместье губернатора. На весь мир считай.
Восемьдесят процентов опрошенных, как ту самую первую бабушку, по итогу мы отпускали. Эти
Провозились мы до двух часов ночи, хотя действовали достаточно оперативно. На каждого задержанного уходило не более двадцати минут, а на некоторых и вовсе пяти хватало. И то времени больше в таких случаях уходило на их «регистрацию» в тетради Аксенова.
— Двое осталось. Самые «жирные» гуси, — с удовольствием отпивая из кружки чай, устало выдохнул пристав. — Специально их напоследок попросил Савченко придержать. Чтобы подольше помариновались в камере. Здешние стены они, знаете ли, неплохо душу в себя людскую тянут. Кто в них попал, чем дольше посидит, тем более покладистым становится.
— А что за люди? — поинтересовался я, тоже прихлебывая горячий напиток.
Мы оба с полицейским устали и уже позволяли себе такие вот небольшие перерывы. Тем более, что Лев Николаевич оказался вполне «гостеприимным» и наливая себе чай всегда интересовался, хочу ли я того же. Ну и печеньем, что его дочка испекла, делился щедро.
— Самые настоящие матерые преступники. Попробовали сбежать во время облавы, а когда не вышло, заперлись у соседей и взяли тех в заложники. Только чудом никто не пострадал. У обоих при себе оружие было, только не успели они им воспользоваться.
Знакомая история. Только тут без жертв обошлось, что хорошо. Правда мне интересно, куда «моих» задержанных определили? А то прошлой ночью их в участок отводил не я, а парни из роты быстрого реагирования. Не хотел я тогда на детоубийц смотреть. Боялся, что сорвусь. И так-то еле-еле себя удержал еще в квартире, чтобы прямо там их не придушить, как они младенца.
— Ну, передохнули и хватит! — поставил я кружку на стол.
Аксенов согласно кивнул и махнул рукой Савченко заводить последних задержанных.
Первым зашел мужчина с легкой однодневной небритостью на умном интеллигентном лице и с достоинством сел на табурет. Вот только я его сразу узнал. Это же тот самый мужик, который открыл мне дверь, когда я притворялся соседом снизу! То есть, полиция об их преступлении ничего не знает? Интересно, почему?
— Имя, где работаете, как связаны с революционерами и покушением на губернатора, — привычной скороговоркой начал задавать вопросы пристав.
Я еле успел активировать свой навык считывания эмоций, а то от неожиданности встречи совсем о нем забыл.
— Я ничего не буду говорить без нормальной адвокатской защиты, — высокомерно заявил «интеллигент».
— Вы наверное не понимаете всю тяжесть своего положения, — начал Аксенов. — Вас задержали с оружием в руках, в чужой квартире, да еще и при оказании сопротивления. Вам ни один адвокат не поможет, только сотрудничество с нами позволит уменьшить срок отбывания вами наказания. Но выйти на свободу помимо посещения тюрьмы или каторги вам уже не светит!
Интеллигент на этот спич внутренне лишь слегка напрягся, но не испугался, чем взбесил меня еще больше.