Жандарм
Шрифт:
Отдав палаш Игнату, я нашел взглядом Лидию и тут же двинулся к ней. Та встретила меня с легкой улыбкой и оценивающим взором, заново составляя мнение обо мне.
— А вы полны сюрпризов.
Я же уже не мог терпеть. Только подойдя к ней, мне захотелось ее обнять и поцеловать, и плевать на окружающих! И это требовалось срочно прояснить. Что она ко мне чувствует? Кто я для нее? Есть ли у нее артефакт, или дело только во мне?
— Лидия, признайтесь, вы ведь видите, как действуете на меня. Зачем?
— О чем вы? — растерялась она.
— У вас есть ментальный артефакт?
— Не понимаю
— Лидия. Находясь рядом с вами, я не могу думать ни о ком и ни о чем другом, — она немного зарделась, но продолжала держать маску отстраненности. — Скажите, а вы хоть что-то чувствуете ко мне?
Мы находились почти вплотную, между нами было не больше десятка сантиметров, и я рискнул применить навык, что недавно нам преподал Алексеев. Легкий едва заметный поворот пальцем по часовой стрелке и я чувствую, как в меня потоком хлынули чужие эмоции. Смущение. Радость. Заинтересованность. Досада. Печаль. Легкая грусть...
Все это захлестнуло меня, и я забыл совсем о еще одном совете ротмистра — сузить созданный «прокол» до приемлемых величин. Сознание поплыло, и в следующее мгновение картинка резко поменялась.
— Ты же вернешься? — смотрела на меня девушка, одетая в простой халат, очень похожая на Воронцову.
Она нежно прижималась ко мне, обняв так сильно, словно боялась отпускать.
— Обязательно, Кать! — заверил ее я. — Это всего лишь срочка на два года. Да и какой я буду мужик, если буду косить от армии?
— А если тебя в Чечню отправят? — тихо прошептала любимая.
— Ну какая Чечня? — рассмеялся я, всем своим видом стараясь показать, что такого не случится. — О чем ты?
— В девяносто пятом к тете Даше гроб с ее сыном пришел, — тихо прошептала Катя. — А он срочником был.
— Ну сейчас-то войны нет, — тепло улыбнулся я Кате. — Отслужу, как положено, и вернусь. Не переживай.
— Мог бы и откосить, — грустно покачала головой любимая. — Или просто не отвечать на повестку. Тебе всего три года продержаться, а потом уже не имеют права тебя призывать.
— Брось! — строго посмотрел я на любимую. — Я сам себя тогда уважать перестану.
Она посмотрела мне в глаза. В них я увидел многое. Смущение от своей женской заботы. Радость и гордость за меня. Досаду, что не смогла уговорить. Печаль и легкая грусть...
— Прежде, чем ты уедешь, знай — у нас будет ребенок...
На этом видение из прошлой жизни пропало также резко, как накатило. Образ девушки, так похожей на Лиду, стал расплываться, а на меня смотрела с тревогой уже настоящая Воронцова. Такое же лицо, хоть и чуть-чуть отличается. У меня такая же тяга к ней, как и в видении. Такая же любовь. И эти чувства, что я сейчас почувствовал от Лиды — они были точь в
— Григорий, что с вами?
Глава 24
— Григорий, что с вами? — слышу как в тумане, но нахожу в себе силы прервать действие заклинания.
Ноги ватные и меня качает из стороны в сторону.
А я смотрю в лицо Лидии и нахожу сходство с Екатериной. Такое знакомое и родное лицо.
Но это не Катя, не моя Катя.
— Все хорошо, — я улыбаюсь через силу, — все хорошо. Лидия, а вы когда-нибудь влюблялись, вы испытывали это чувство? — я смотрю ей прямо в глаза. Она отводит взгляд в сторону и краснеет.
— Почему вы у меня это спрашиваете? — вновь подняла она голову и всматривается ко мне в лицо.
— Просто, — я пожал плечами, мне стало интересно. — Вы прекрасная девушка, вокруг вас много кавалеров, — я кивнул в сторону Меньшикова, который не сводил с нас взгляд. — И быть одним из... Быть игрушкой, в ваших нежных руках я не собираюсь, — грустно ухмыльнулся.
— Не говори глупостей, — внезапно перешла на «ты» Лида. — Ты не игрушка. И... — тут она прикусила губу. — Я не знаю, что ответить тебе.
— Тогда нам, вероятно, не стоит видеться, — преодолевая внутреннее неприятие такого выбора, заявляю я.
— Но почему? — встрепенулась Лида.
— Не обижайтесь, — улыбнулся я, — но я не смогу быть рядом и смотреть, как вы уделяете внимание другим мужчинам, мне это неприятно. Сегодня я понял это окончательно.
На самом деле мне нужно было разобраться в себе. В том, что я только что «вспомнил?» или что это было за видение. Вполне возможно, что по наитию я хотел видеть в Лиде ту девушку, из моей прошлой жизни, на которую она так похожа. Но они разные. Надо принять это. И мне будет проще пойти на такой шаг вдали от Воронцовой.
Не слушая новые вопросы Лиды, я молча развернулся и пошел на выход. Меня никто не стал догонять. Может это и к лучшему. Выйдя под ночное небо, я вдохнул теплый летний воздух. Волосы взъерошил легкий ветерок. Они уже изрядно отросли и пора бы сходить к цирюльнику. Да и побриться стоит. Отросшая щетина на подбородке грозит вскоре превратиться в настоящую бороду. Хорошо хоть усы у меня и раньше были. Они-то и не позволяли однозначно сказать, что я запустил себя. А с ними со стороны вполне можно было предположить, что я решил обзавестись «полным набором» растительности на лице.
Вернувшись в арендованную комнату, я тут же лег спать.
Проснувшись и позавтракав, я не стал никуда идти, а решил уделить время заданию Алексеева — начал заполнять собственную картотеку на тех, кого я знаю. Первым делом вписал деда. Тем более папочка на него в архиве уже лежит, так что я просто старался вспомнить, что там написано, и повторить это. В большей степени, чтобы «набить руку», ну и потому что от меня наверняка ждут хоть какие-то сведения про него. Дальше был заполнен на четверть листок про мою сестру Катю, еще два листка ушли на коновала Степана и служанку Любаву. И то, лишь потому, что на каждого человека требовался отдельный листок, а так известная мне информация обо всех троих и на одном листке бы уместилась.