Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
Париж
Покусывая край смятой простыни, совершенно нагая Изабо лежала на животе посреди своего обширного ложа и мрачно наблюдала, как одевается шевалье де Бурдон, спешащий в Лувр, к утреннему пробуждению короля.
– Тебе идёт траур, – лениво заметила королева.
– Тебе тоже, – осклабился шевалье и окинул выразительным взглядом полноватую, но все ещё соблазнительную фигуру любовницы.
– Толку-то, – невнятно
Потянувшись всем телом, она зевнула и перекатилась на спину.
– На днях собираюсь уехать в Венсен. Уже достаточно тепло. Может быть там, подальше от этого унылого Парижа, мне будет не так скучно.
Шевалье замер.
– Ты уезжаешь? – спросил он немного растерянно, – но тогда мы не сможем видеться так часто.
– Сможем, не волнуйся.
Согнув в колене одну ногу, Изабо рассматривала узоры на балдахине своей постели и даже не повернула головы к де Бурдону.
– На днях в Париж вернулся мой сын Шарль. Ты знаешь, какое наглое письмо я получила от герцогини Анжуйской, поэтому хочу уехать, чтобы показать им, как мало значения придаю этой её уступке. К тому же, она наверняка что-то задумала, так что лучше будет понаблюдать за всем издали… Но ты здесь тоже не останешься. Я спросила и Ла Тремуй обещал мне добиться твоего назначения на пост коменданта Венсенского замка. Как только приказ подпишет мой никчемный муж, ничто уже не помешает нам быть вместе столько, сколько захотим.
В глазах де Бурдона плеснула радость.
Аккуратно застегнув последнюю пуговицу на камзоле, он пылко бросился к Изабо и сжал её в объятиях.
– Ты очень этим обяжешь, дорогая! Честно говоря, мне до смерти надоело служить у твоего Шарля.
Изабо медленно запустила пальцы в роскошно-густую шевелюру своего любовника и глубоко вздохнула.
Этот красавчик давно бы ей надоел, не обладай он именем самого прекрасного из своих предшественников и такими же красивыми волосами, какие были когда-то у герцога Орлеанского. По ночам, в минуты высшего наслаждения, когда королева шептала: «Ах, Луи, Луи!», она словно переносилась в дни счастливой молодости и снова становилась юной, восторженной девушкой, засмотревшейся однажды в голубые глаза своей мечты…
Это ощущение было таким острым, и так поразило Изабо с самого первого раза, когда де Бурдон оказался в её постели, что она – хоть и желала очень страстно – всё же воздерживалась от нового свидания достаточно долго, даже самой себе объясняя это воздержание предусмотрительной осторожностью. Но глубоко в душе жил страх – а вдруг не повторится?! Вдруг невероятное, ни с чем не сравнимое ощущение, так разбередившее душу, было вызвано всего лишь новизной, и все последующие свидания с желанным шевалье отравит бесплодное ожидание?..
Но, нет! Всё повторилось, и в следующий раз, и потом. И повторялось, повторялось, повторялось, даже когда, идеальный во всех отношениях де Бурдон, неизбежно превратился в заурядного любовника и начал обретать недостатки.
Да, он был и глуповат, и слишком фамильярен, и один раз даже посмел, в присутствии фрейлин, обратиться по имени к своей королеве. Изабо устроила ему тогда отменную выволочку с большим удовлетворением наблюдая, как затряслись
– Ах, Луи, Луи, – прошептала она, крепче прижимая к груди голову любовника, – теперь ты будешь со мной вечно…
Полчаса спустя, крайне довольный своими успехами де Бурдон вышел из спальни её величества, снял с плеча длинный золотистый волос и, не поворачивая головы, бросил дежурившей у дверей фрейлине:
– Королева желает умыться. Распорядитесь, чтобы ей принесли всё необходимое… И побыстрее! Она сегодня поедет в Лувр.
Молоденькая фрейлина подскочила и почтительно поклонилась, не смея поднять глаза на шевалье. Но, как только он вышел из покоев и шаги его затихли, из-за портьеры, прикрывающей дверь в комнаты прислуги появилась мадам де Монфор.
– Что вы делаете? – строго спросила она. – Почему вы кланяетесь этому шевалье, как принцу или герцогу? Не забывайтесь, милочка, он всего лишь посыльный его величества!
Пухлые щеки недавно поступившей на службу фрейлины, покрылись густым румянцем. Склонившись ещё ниже, она почти прошептала:
– Простите, мадам, больше этого не повторится.
– Надеюсь.
Мадам де Монфор три раза стукнула в дверь, из которой вышла и, спустя мгновение, оттуда появилась служанка с кувшином и тазом для умывания
– Ступайте, скажите, чтобы приготовили платье королевы и головной убор, – велела мадам де Монфор фрейлине. – Здесь я обо всем распоряжусь сама.
Отослав служанку и дождавшись, когда в комнате никого не останется, она достала шкатулку с мазями из мозгов кабана и притираниями, которыми Изабо пользовалась по утрам, проверила, всё ли на месте и, задумавшись на миг, чему-то удовлетворенно улыбнулась.
Шевалье сказал, что королева собралась в Лувр?! Отлично! Получается, что в Венсенн она всё-таки поедет, а это значит… О!!! Это значит, что скоро мадам де Монфор сможет оставить, наконец, опостылевшую службу при её величестве и убраться подальше от этого гнилого двора!
Последний год дался старшей фрейлине особенно тяжело. Бесконечные похороны и прочие напасти угнетали её чрезмерно. Но более всего то, с каким пренебрежением относилась ко всему Изабо. Даже смерти собственных сыновей она восприняла всего лишь с сожалением. Да и то, не о них…
«Что поделать, – пожимала плечами королева, – с тех пор, как герцог Бургундский всех нас тут бросил, и Жан, и Луи совсем растерялись и стали ни на что не годны. А ведь я так на них надеялась… Но теперь, когда стало ясно, что править им всё равно бы не пришлось, незачем и жить…»