Жанна д'Арк

Левандовский Анатолий Петрович

И еще одно обстоятельство бросается в глаза.

В отличие от трибунала епископа Кошона новый суд не имел подсудимого.

Дело о реабилитации формально возбуждала мать Жанны, главным истцом в день объявления приговора выступил брат казненной, а вот ответчиков и не оказалось.

В этом, разумеется, также не было ничего странного: не могла ведь «святая мать-церковь» судить и осудить за совершенное преступление самое себя!..

Всю вину, как и в период предварительных опросов, переложили на тех, с кого нечего было взять: виноватыми оказались покойный Кошон, покойный Эстиве и покойный Луазелер. Что же касается живых, то их, как и во времена д'Эстутвиля, даже не потревожили допросом: к чему было беспокоить почтенных прелатов и наводить на них тень! Мало того. Некоторые из второстепенных персонажей – участников процесса осуждения, в свое время осудившие Жанну и потребовавшие ее сожжения на костре, теперь выступали чуть не

как благодетели казненной, как поборники справедливости и хулители Кошона. С исключительной наглостью эти братья восхваляли самих себя и свое стойкое поведение, забыв, как они трепетали перед епископом Бовеским, смотря ему в рот и поддерживая каждое его слово. Таковы были доминиканцы Мартин Ладвеню и Изамбар де Ля Пьер, по нескольку раз выступавшие накануне процесса и во время его и незаслуженно снискавшие репутацию доброжелателей Девы.

В мае 1456 года следствие было закончено. Апостолические комиссары собрали и изучили следственные документы. Как и в период составления обвинительного акта, все было разложено по полочкам, главное отделено от второстепенного, ненужное опущено. Наконец комиссары объявили день вынесения нового и окончательного приговора. Днем этим стало 7 июля.

В свое время от составления обвинительного акта до вынесения приговора прошло около двух месяцев. Теперь процедура оказалась несравненно более короткой. В назначенный час в том самом зале архиепископского дворца, где когда-то заседал трибунал Кошона, собрались члены реабилитационного суда во главе с Жаном Жувенелем дез Урсен, новым архиепископом Реймским. Прибыли один из братьев Жанны и поверенный семьи. Среди зрителей присутствовали несколько прелатов и клириков.

И вот архиепископ огласил новый приговор. Перечислив злоупотребления, которые имели место в прежнем процессе, указав, что «названное дело запятнано клеветой, беззаконием, противоречиями и явными ошибками правового и фактического характера», он перешел к заключению: «Мы отменяем, кассируем и аннулируем прежние приговоры и лишаем их всякой силы. И мы объявляем названную Жанну и ее родных очищенными от пятна бесчестия».

Так, четверть века спустя после своей гибели, была оправдана крестьянка Жанна, бесстрашная героиня и спасительница Франции.

Но на этом ее посмертные приключения отнюдь не закончились.

Глава 5

СУД ПОТОМСТВА

Едва архиепископ Реймский и члены оправдательного трибунала успели разойтись по домам, как неслышно и незримо начали складываться предпосылки для нового разбирательства только что закончившегося дела. Процесс реабилитации не в большей мере, чем процесс осуждения, мог удовлетворить современников и потомков. Многое оставалось неясным, многое казалось подтасованным. Обвиняя (и вполне законно) прежний состав суда в грубом попрании фактов, в преднамеренной лжи и клевете, судьи 1456 года не сумели продемонстрировать своей скрупулезности и любви к истине. Конечно, основная вина здесь (как и в предыдущем случае) падала на их хозяев, но желавшим узнать правду от этого не становилось легче. А чтобы правду открыть, нужен был еще один процесс, достаточно отдаленный от разбираемых событий во времени, тщательно подготовленный и нелицеприятный; им мог стать только суд истории.

Большие препятствия оказались на его пути. И главное из них состояло в том, что католическая церковь, в свое время посылавшая проклятия по адресу «колдуньи и еретички», теперь всецело монополизировала память о ней, превратив народную героиню в фетиш для верноподданнических и благочестивых спекуляций. Шли века. Гуманизм подготовил Реформацию, Реформация уступала дорогу Просвещению. А католические богословы и эрудиты все так же цепко держали свою добычу и не собирались с ней расставаться. Типичным образцом литературы подобного настроя явилась поэма Жана Шаплена «Девственница, или Освобождение Франции», изданная впервые в 1656 году и затем неоднократно переиздававшаяся в XVII–XVIII веках. Автор этого довольно банального произведения, излагавшего в стихах главные события орлеанской эпопеи и прославлявшего графа Дюнуа как главного героя освобождения, так и сыплет указаниями на чудеса, Божественную волю, Провидение и т. п. Уже в предисловии, чтобы сразу подготовить читателя, Шаплен заявляет, что намерен излагать материал в своей поэме «таким образом, чтобы все совершающееся в ней благодаря Божественному Промыслу могло применяться и к силе человеческой, вознесенной на вершину, едва достижимую для природы».

Вполне понятно, что подобные опусы вызывали резкое противодействие писателей антицерковного лагеря, но противодействие, которое зачастую шло по ложному пути. Достаточно вспомнить Вольтера с его «Орлеанской девственницей», которая была задумана как ответ на поэму Шаплена. Властитель дум XVIII века, борясь против «гадины», как он величал католическую церковь, использовал миссию Жанны, чтобы зло высмеять духовенство. В поэме Вольтера нет ни слова о реальной борьбе французского народа с англичанами, ничего не сказано также и о трагической судьбе Жанны. Вместо этого автор дает целую галерею представителей католического духовенства, от монахов до князей

церкви, одинаковых мошенников, плутов, сластолюбцев, лицемеров и хищников. Описывая «рай дураков», он выводит церковников шарлатанов, морочащих людей мнимыми чудесами, и «святых» инквизиторов, сжигающих «еретиков» за «сношения с дьяволом». Очевидно, история Жанны д'Арк явилась для Вольтера только поводом для обличения клерикальной Франции XVII–XVIII веков. Но, вольно или невольно, писатель вместе с водой выплеснул и ребенка: чистую и бескорыстную героиню, замученную попами, он превратил в глупую развратную девку, усердно занимавшуюся любовью с солдатами и полководцами обеих враждующих армий. Характерно, что подобная трактовка образа великой патриотки вызвала негодование не только у французов; А. С. Пушкин в своих заметках приводит отзыв современного ему английского журналиста, сравнивающего Вольтера с палачом, который «присовокупляет поругание к смертным мучениям Девы». Справедливость требует, впрочем, отметить, что позднее сам Вольтер пытался отказаться от «Орлеанской девственницы» и в своем «Философском словаре» нашел для описания героини более уважительные слова. Тем не менее нельзя отрицать, что негативный подход к Жанне д'Арк, целиком связанный с ее католическоцерковной трансформацией, был характерен для просветительского движения в целом. Не лучше отнеслись к ней и великие французские революционеры 1789–1794 годов. После провозглашения республики, когда подверглись полному уничтожению статуи бывших королей, во многих местах не пощадили и изображений Девы, а в Орлеане отменили праздники в ее честь: республиканцы разных направлений видели в ней только «орудие фанатизма» и «приспешницу деспота». Орлеанский праздник был возобновлен Наполеоном, который не скупился на хвалебные отзывы по отношению к Жанне-воительнице, разумеется, из чисто утилитарных соображений, пытаясь превратить народную героиню в свою патронессу. Реставрация, восстановив католическую церковь, вернула и фальсифицированную Деву, вновь утвердившуюся на церковных алтарях и в течение всего XIX века остававшуюся страшной помехой для историков, пытавшихся честно разобраться в сути дела. Католической легендой пронизаны все наиболее известные труды историков XIX века, писавших о Жанне, в том числе работы Валлона, Сепе, Фабра; не избежал ее и Мишле. Лишь немногие из исследователей, как Жюль Кишера, первый издатель документов обоих процессов, или А. Мартен, автор одной из биографий Жанны, отваживались выступить с частичными разоблачениями правительства Карла VII и церкви. Только в начале XX века вышла книга, явившаяся самым убедительным антицерковным выпадом в историографическом процессе Орлеанской девы.

Анатоль Франс известен миру в первую очередь как романист. Однако ему принадлежит обширное и кропотливейшее историческое исследование «Жизнь Жанны д'Арк», плод многолетних архивных изысканий автора. Главная заслуга Франса состоит в том, что он показал живую Жанну, со всеми ее радостями и горестями, с ее простой и чистой душой, с ее беззаветной любовью к родине, любовью, доходившей до полного самоотречения и самопожертвования.

И все же книга А. Франса не в состоянии полностью удовлетворить взыскательного читателя. Разоблачив и разрушив старые и новые церковные легенды, Франс создал свою собственную. Полностью отбросив элементы чудесного, органично присущие истории Девы, писатель излишне приземлил один из наиболее возвышенных образов прошлого.

Церковь по-своему ответила на подобную трактовку героини: она поспешила канонизироватьсвою жертву. В 1920 году Жанну официально причислили к лику святых! Так католическая церковь попыталась загладить преступления своих функционеров, погубивших Орлеанскую деву. Но и это не положило конец спорам о Жанне.

Глава 6

ДВЕ ЖАННЫ Д'АРК

В 1962 году вышла книга К. Пастера под характерным названием «Две Жанны д'Арк». Это заглавие может служить тезисом к положению Орлеанской девы в историографии XX века. Действительно, не успела исчезнуть опасность клерикального засилья, как возникла новая невзгода: Жанна вдруг словно раздвоилась и стала дальше жить и развиваться в двух совершенно разных обличьях.

Две Жанны уверенно шагали бок о бок, и ни одна не хотела уступить дорогу другой, подчас ставя в тупик иного простодушного обывателя, не знающего, чему же верить, на ком остановить свой выбор.

Две Жанны ничем не походили одна на другую.

Одна родилась в Домреми 6 января 1412 года; другая – в Париже 10 ноября 1407 года.

Отцом и матерью одной были крестьяне Жак Дарк и Изабелла Роме; родителями другой – принц крови герцог Луи Орлеанский и королева Франции Изабо Баварская.

Первая умерла девушкой; вторая была замужем и родила двоих детей.

Первая слыла бессребреницей и всем, что у нее имелось, делилась с бедняками; вторая отличалась алчностью и обирала доверчивых простаков везде, где представлялась возможность.

Первая выделялась скромностью и была умеренна в еде; вторая предавалась обжорству, много пила и любила разгульные пляски.

Первая была целомудренна; вторая прославилась развратным поведением.

Первая не знала страха и всегда устремлялась туда, где было опаснее всего; вторая старалась действовать вдали от театра войны и сражениям предпочитала интриги.