Жанна Ланвен
Шрифт:
Действительно, блестящие умы привлекали ее, например поэтесса Анна де Ноай [94] , с которой Мадлен познакомилась во время пикника, специально организованного в Булонском лесу в середине июня 1906 года. А также Фернан Грег [95] , Жюльен Бенда [96] . Мадлен Жакмар и сама сделала довольно неплохую литературную карьеру, она была немного романисткой, немного историком, входила в жюри премии Фемина [97] , стала автором разнообразных произведений, от автобиографического романа «Мадам Ролан» до притчи в форме басни «Роза без шипов».
94
Н о а й, Анна де (1876–1933) – французская поэтесса, хозяйка литературного салона. Ее дом был центром светского и интеллектуального Парижа.
95
Г р е г, Фернан (1873–1960) – французский поэт и критик, член Французской академии (1953).
96
Б
97
Французская литературная премия, учрежденная в 1904 г. журналом «Счастливая жизнь», во главе с Анной де Ноай. 103ЖАННА ЛАНВЕН
Жанна восхищалась Мадлен и Терезой Клемансо, матерями, воспитывавшими своих детей без мужей.
Мадлен успешно делала шаг за шагом в мире политики, вращалась в кругу респектабельных парижских буржуа.
Клемансо тогда только что исполнилось шестьдесят лет, его карьера еще не достигла пика – премьер-министром он станет только в 1906 году, но его так часто и с таким воодушевлением переизбирали, что он уже казался неотделимым от политической жизни Франции. Сияние будущих свершений, казалось, окружало его и освещало всех близких к нему людей. Его семья притягивала к себе богатую парижскую буржуазию, внимания и некоторой поддержки которой добивалась хозяйка шляпного салона, не говоря уже о том, что ее интересовала состоятельная клиентура как таковая. Сама Жанна держалась в тени, занимая скромное место поставщика, но для дочери готовила совсем другую судьбу. Маргерит стала бывать в семьях всех друзей Жакмара и Гатино. Однажды в воскресенье, придя вместе с матерью на ипподром в Лонгшамп, в ложу к Полю Клемансо, инженеру Французской динамитной компании и младшему брату политика, она познакомилась с Жаном Гюго [98] , который приходил туда каждую неделю. Это не было случайным знакомством. Дети ходили друг к другу в гости, устраивали приемы и во многом вели себя так же, как и взрослые господа их круга. Три четверти века спустя Жан Гюго воссоздал по памяти портрет Маргерит в возрасте шести или семи лет, прибавив к образу юной невинности неожиданные черты зрелой женщины. Он сравнил маленькую подругу своих детских игр с мадам Аймон, «прекрасной Зелией» – пышной моделью, портрет которой написал Энгр в 1806 году. Жан описал ее такой же цветущей, как и та знаменитая темноволосая дама:
98
Правнук Виктора Гюго.
Маргерит, Мадлен и Жанна, 1904
«Она была миниатюрная, розовощекая, изящная, с ангельским голоском и лицом “прекрасной Зелии”, но обрамленным белокурыми локонами» [99] .
Жан Гюго был лучшим другом и верным единомышленником Рене, также стал приятелем Ририт. Он жил со своими бабушкой и дедушкой по материнской линии, господином и госпожой Менар-Дориан, в особняке на улице Фезандери.
Этот знаменитый величественный дом, окруженный огромным садом, говорил многое о материальном состоянии его владельцев: наследник состоятельных виноградарей-протестантов из департамента Эро, Поль Менар-Дориан управлял оружейными заводами в Уньё, в долине Луары, и имел большое влияние, благодаря колоссальным суммам, проходившим через его руки. Он стремился играть существенную роль на политической сцене и поддерживал сложную сеть знакомств, объединявшую людей из совершенно разных кругов общества: журналистов, промышленников и членов парламента. По слухам, он был человеком крайне скаредным, но регулярно устраивал пышные празднества, призванные служить неопровержимым доказательством его благосостояния и жизненных успехов. На эти приемы приглашались родители с детьми, которых забрасывали подарками. Алин, его супруга, наслаждалась присутствием маленьких мальчиков и девочек, толпившихся возле столов с угощением, и охотно отвлекалась от вежливых бесед с гостями. Она время от времени томно поворачивала голову, увенчанную короной седых волос, в их сторону и одаривала витиеватыми комплиментами. Это придавало празднику некоторую странность. «Вот увидишь, – сказала она однажды Жоржу Гатино, которому еще не было и десяти лет, – с такими губами ты несомненно добьешься многого» [100] .
99
Jean Hugo. Le renard de la memoire, Arles, Acted Sud, 1983. P. 352. 105ЖАННА ЛАНВЕН
100
Georges-Gatineau Clemenceau. Des pattes du Tigre aux griffes du destin. P. 61. 106 Жером Пикон
Маргерит, 1904
Лишь самые проницательные свидетели того, как росла Маргерит, могли бы сказать, что детство ее было немного странным: часто интересы и желания ребенка подменялись желаниями матери, иногда не самыми благородными, как свидетельствует Гатино. Жорж Скапини, будущий посол правительства Виши, отвечавший за судьбу французских военнопленных в Германии, познакомился с девочкой на Елисейских Полях незадолго до 1910 года. Он запомнил деликатность и душевную чистоту Маргерит, которая в свое время поддержит его в тяжелое время судебных разбирательств после падения режима Виши: «Все в ней было легко и нежно – очарование, крайняя восприимчивость и ум. Все поступки
101
Hommage a Marie-Blanche comptesse Jean de Polignac, Monaco, Jaspard, Polus et Cie, 1965. P. 102.
Жак Порель [102] , автор романа «Сын Режан», добавил к этому образу некоторые нюансы. Положение сына знаменитой женщины, как следует из названия написанного им трогательного повествования о своей жизни, позволяло ему быть немного проницательнее остальных. Он понимал двойственность положения детей известных родителей, живущих в тени их таланта. «Я познакомился с ней на пляже в Трувиле. Она носила прелестные платья, уникальные модели, созданные матерью для любимой дочери, которую она безоговорочно считала не такой, как другие дети. Надо сказать, что малышка оправдывала это убеждение: красивая, грациозная, одаренная музыкальным талантом и женственная не по годам.
102
Сын легендарной французской актрисы Габриель Режан. 107ЖАННА ЛАНВЕН
Очень быстро стало ясно, что все эти качества не мешают процветать и другим чертам характера – уму, силе воли, энергии и упорству. Все это гармонично сочеталось в ней» [103] .
Невероятная изысканность нарядов стала легендой. Это было первым, о чем рассказывали друзья, приятели и знакомые Маргерит. Всеобщее восхищение повлияло на всю ее будущую жизнь, более того, оно стало причиной решительного поворота в карьере самой Жанны Ланвен: уникальные модели будут воссозданы в разнообразных вариантах и принесут ей большой коммерческий успех: к мастерству модистки добавилось искусство кутюрье.
103
Hommage a Marie-Blanche comptesse Jean de Polignac, Monaco, Jaspard, Polus et Cie, 1965. P. 88. 108 Жером Пикон
Свадебное платье и модели для девочек от Ланвен, 1927
В школе Дитерлен с нетерпением ждали появления Маргерит и ее нового платья, пальто или шляпки. Жанна, сама одетая в неизменные жакет и шляпу серого цвета, сопровождала дочь и два раза в неделю оставалась на основной урок. Матери некоторых девочек отваживались спросить название Дома моделей, где покупались наряды главной соперницы их дочерей в элегантности. Как же они удивлялись, услышав ответ!
Иногда Жанна позволяла себе немного рассказывать о своей жизни и давала волю честолюбию. В конце концов, под шквалом вопросов и восхищенного удивления, она предложила свои услуги. Некоторые знакомства были плодотворны: одна из ее первых клиенток следила за развитием ее Дома и двадцать лет спустя написала ей: «Однажды став вашей самой верной клиенткой, я осталась ею и по сей день!» [104]
Где бы ни появлялась Маргерит, она вызывала восхищение и любопытство, столь желанные для коммерции. Тот эпизод, когда восхищенная мать одноклассницы узнала правду, стал легендой, навсегда вписанной в историю Дома:
104
Неизвестный отправитель (имя не читается), письмо Жанне Ланвен, 20 января 1926 года, Париж, наследие семьи Ланвен.
– Где же вы находите такие прелестные наряды для вашей дочери? Кто ваш кутюрье?
Жанна улыбнулась и ответила:
– Я сама создаю эти модели. До сих пор я не видела ни одного дома моды, который бы хорошо одевал детей [105] .
Рождение Дома моды Габриель Шанель в 1909 году связано с такой же легендой, и диалоги почти в точности совпадают.
Шанель тогда была лишь возлюбленной Этьена Бальзана, ее спрашивали: «Кто же ваш мастер?» Оказалось, что «мастер» этих удивительно простых, но элегантных шляпок – она сама, Габриель, по прозвищу Коко, которая в конце концов решилась открыть свое дело [106] . Главное отличие одной сцены от другой в том, насколько разными были эти две женщины и их стили. Габриель наряжала саму себя, а Жанна придумывала туалеты для дочери.
105
Baron Gayne de Meyer. Vogue (французское издание), 1 decembre 1920. P. 8.
106
Edmonde Charles-Roux. L’Irreguliere ou mon itineraire Chanel, Paris, Grasset, 1974. P. 171. 109ЖАННА ЛАНВЕН
Что может быть естественнее для матери, чем красиво одевать свою дочь?! А что касается детского образа в качестве эмблемы коммерческого предприятия, то эта идея не нова. Жан-Филипп Ворт переделал для своей дочери Эме платье, сделанное по заказу императрицы Евгении великим Чарльзом-Фредериком Вортом, дедушкой девочки и первым кутюрье того времени. Эме не исполнилось и трех лет, это восхитительное платье-туника было сшито по случаю детского праздника, довольно унылого, судя по фотографии Поля Надара [107] . Игра со зрителем тут налицо: участие отца девочки, тоже кутюрье, обращение к старинной модели, заказанной одной из самых известных клиенток Дома, да еще и приглашенный фотограф говорят о важности того вечера для предприятия.
107
L’atelier Nadar et la mode, каталог выставки, устроенной Брижит Скар и Ивонн Деландр, Paris, Direction de l’architecture, 1977. P. 70, № 107.