Жар ночи
Шрифт:
— Я люблю тебя.
— Коннор! — Стейси обвила его руками. — Я тоже тебя люблю, детка.
Она ощутила, как дрогнула его грудь, к которой она прижималась, а потом он усмехнулся:
— Вообще-то, я чуть-чуть, всего на несколько столетий, старше тебя, милая.
— Это фигура речи, — хмыкнула она, облизывая с губ его вкус.
— За свои немалые годы я многому научился, — проурчал он, выпрямляясь и вращая бедрами. Она охнула, когда от того места, где он засадил в нее, разошлись жаркие волны. — Вот этому, например. — Он вывел член, ввел его совсем чуть-чуть, вывел опять и впихнул глубже. Стейси изогнулась, заскользив по мокрому краю ванны. Ухмыльнувшись, он придержал ее бедра руками. — Что, нравится?
Прекрасно зная, как делать, чтобы довести ее до экстаза, он засаживал снова, снова и снова, и от его непрестанных толчков у нее перехватывало дыхание. Его горячий, твердый как камень член разжигал ее изнутри. Предыдущий оргазм нисколько не ослабил эрекцию. Этот мужчина обладал просто невероятной потенцией, но, к счастью, имел дело с женщиной, способной принять его целиком, когда он только того пожелает.
— Еще, — настаивала она, впиваясь ногтями в его кожу.
— Но ты такая тесная. Не думаю, что ты способна принять еще больше меня.
Его ухмылка являла собой пример чистейшего мужского самодовольства.
Стейси сжала промежность еще плотнее и увидела, как глаза его потемнели, а к щекам прилил жар.
— Я приму тебя целиком, большой мальчик.
Чуть отодвинув ее, он оперся руками о край ванны по обе стороны от нее.
— У меня и опоры-то под ногами тут, в горячей булькающей ванне, считай что нет.
— Отговорки, одни отговорки. — Она отвела руки назад и обвила ногами его бедра. — К счастью для нас, уж я-то во всем поднаторела.
Напрягши мышцы бедер, она подняла ягодицы и насадила себя на его член.
— Ох! — выдохнул он, и его брюшной пресс сжался. — Чертовски здорово!
— Я хочу кончить, — надула губки Стейси.
— Твое желание для меня закон.
Просунув руку между ними, Коннор прижал большой палец к ее клитору и стал совершать членом медленные неглубокие толчки. Вращая. Растирая.
— Да, — прошептала она, восторженно ощущая, как растягивается внутри, вбирая его в себя. — О боже, да!
Она содрогнулась от накатившего оргазма, и он, как всегда в такие мгновения, принялся нашептывать ей бесстыдные ободряющие слова, продлевавшие наслаждение.
— Какая красота. Эта сладкая маленькая щелка отсасывает мою шишку. — Приговаривая, он не прекращал засаживать в ее сжимающееся влагалище. — Я собираюсь уложить тебя в постель и уж там буду трахать так, как мне того хочется. Сильно и долго.
— Давай! — всхлипнула она, цепляясь к нему, в то время как ее тело растворялось в блаженстве.
Как они добрались до кровати, так и осталось для нее тайной. Запомнилось лишь, что он подхватил ее на руки, прижав к крепкой груди так, что его сердце билось под самым ее ухом, а потом ее мокрая спина ощутила под собой прохладное ложе из лепестков роз.
— Выходи за меня, — сказал он, надевая ей на палец кольцо с изумрудом. — Позволь мне любить тебя вечно.
— Да.
Слегка вскрикнув, она выгнулась под ним, когда он вошел в нее, сливаясь с нею воедино.
Делая их сильнее.
ГЛОССАРИЙ
Дзингу — в наиболее употребительном значении относится ко всем синтоистским храмовым постройкам.
Хайдэн — единственная часть синтоистского храма, открытая для свободного доступа мирян.
Хондэн — священная зона синтоистского храма, как правило закрытая для доступа непосвященных.
Сёдзи — в традиционной японской архитектуре сёдзи именуются разделяющие помещение перегородки или двери из рисовой бумаги (ваши) на деревянных рамах. Как правило, делаются раздвижными или складными гармошкой, что позволяет экономить пространство, необходимое для распахивающихся дверей.
Склера — белковая оболочка глаза.
Таза — чаша.
Тории — врата перед синтоистским храмом (дзингу), за которыми лежит священная земля. Обозначают символический переход из материального мира в мир духов.
Чозуя (также темизуя) — купель перед входом в дзингу, где служительницы предоставляют посетителям возможность совершить омовение, предшествующее вхождению в главный храмовый комплекс.