Жара и лихорадка
Шрифт:
Ислам в Брунее не только государственная религия. Ислам определяет весь образ жизни. Министерство по делам религии, чье огромное здание возвышается недалеко от мечети, является единственным учреждением, в котором нет постоянного английского советника. Это министерство оказывает влияние не только на жизнь страны, но и занимается вопросами, казалось бы не имеющими никакого отношения к религии.
В Брунее работают только 240 дней в году. Подоходный налог здесь не платят. Это единственная страна (а я их повидал немало),
В Сериа — лес нефтяных вышек. Существуют, как известно, разные теории насчет истощения нефтяных месторождений. Теории теориями, а пока что мировые нефтяные компании платят султану миллионы долларов за право эксплуатации нефти. Правда, это вовсе не значит, что на жителей Брунея падает с неба золотой дождь.
Японский маляриолог появляется у меня в назначенное время. На пороге дома нас поджидает его жена, одетая в кимоно абрикосового цвета.
Сняв обувь, мы входим в дом. Сразу же скажу, что меня ждало горькое разочарование. Хозяева предупредили, что хотят угостить меня обедом из национальных блюд, и приготовили еду, которая — как они полагали — придется мне по вкусу. Они были полны добрых намерений. Но что же я ел? Мне подали курицу, которая варилась так долго, что потеряла всякий вкус, к курице мороженые овощи (их ввозят из Австралии), а потом на специальном блюде подали — как гвоздь программы обеда — невкусную картошку. Она здесь не растет, и ее тоже привозят из Австралии в целлофановых пакетах: один пакет с шестью картошинами стоит три с половиной доллара. Хозяева ничего для меня не пожалели…
После обеда доктор Мйяири пригласил меня в свой кабинет, чтобы спокойно поговорить. Он зажег над картой лампу и подробнейшим образом — как обычно любят японцы — стал мне рассказывать о своей работе. Отчет колониального правительства, в котором впервые упоминается о малярии, был опубликован в 1906 году, но в действительности малярия гуляла по Калимантану значительно раньше. После первой мировой войны, когда население султаната не превышало 20 тысяч человек, ежегодно от малярии лечилось около трехсот человек.
— А сколько не лечилось? — спрашиваю я.
Японец в ответ вежливо улыбается. Считается, что малярией болел каждый четвертый рабочий каучуковых плантаций, следовательно, болезнь была распространена очень широко. Малярийные районы заштрихованы на его карте тонкими линиями. Это все заболоченные районы, и в сезон дождей туда ни пройти, ни проехать.
— Как же мы туда попадем?
На этот раз японец улыбается снисходительно. По его улыбке я понял, что раз решено, чтобы я на месте собрал материал о проведении акции «Бруней-003», значит, мы туда доберемся…
— Мы обязательно посетим с вами министерство здравоохранения, — говорит он мне, — а уж потом позаботимся, как нам довести дело до конца, тем более что все согласовано.
Министерство здравоохранения в султанате Бруней — это дато доктор П. И. Франкс. (Дато — дворянский титул, который даруется султаном. По правде говоря, он не очень шел английскому врачу с розоватым лицом и рыжеватой шевелюрой.)
— Да, — подтверждает доктор Франкс, — раз люди, которые живут на болоте, не могут прийти к нам, значит, мы должны идти к ним. Завтра вы полетите в джунгли на вертолете. Но, конечно, если позволит луна…
Разные факторы влияют на мою работу: погода и война, визы и деньги, место в самолете и отсутствие номера в гостинице. Но луна? Я вспомнил слова доктора Чена и пожалел, что пропустил мимо ушей его замечание о луне.
В праздничный день вертолет лететь не может, а завтра — пятница, мусульманский праздник. Сегодня вечером решится, будет ли суббота объявлена нерабочим днем и начнется пуаса,т. е. месяц поста. Три старца, ходившие в Мекку, поднимутся на один из холмов, окружающих город. Когда наступят такие сумерки, что на вытянутых ладонях нельзя будет рассмотреть линии, они посмотрят на небо и если не увидят луны, то субботу объявят рабочим днем, а пост начнется тогда в воскресенье.
Значит, все в руках небес! Может, за меня заступится лунный гражданин пан Твардовский? Но как я узнаю о решении старцев, прекрасно знающих Коран?
— Обычно о решении старцев сообщает по радио хранитель печати султаната, — успокаивает меня доктор Франкс. Если в субботу будут работать, вы вылетите на рассвете. В противном случае надо будет ждать. Но мне кажется, что скучать вам не придется. В Брунее есть на что посмотреть.
Тихая ночь. Небо усыпано звездами. Дом японского врача стоит на самом берегу залива; а напротив его, на другом берегу, мерцают тысячи огней Кампонг-Айер (Деревни-на-воде), в которой живет 20 тысяч человек. Мы сидим на террасе, пьем холодный чай, рядом на полу стоит транзистор (японский, конечно), настроенный на местную радиостанцию. Сначала передали спортивные новости, затем прочитали последние известия со всего света, но я-то ждал только одного сообщения — что происходило в сумерках на небесах?..
Последние известия сменила программа «Мы танцуем в Савое». То ли старцы еще не спустились с холма, то ли разошлись во мнениях…
Мы приглушили музыку. Неожиданно здесь, в тропиках, мне вспомнились — не знаю почему — слова старой французской песенки:
Когда прекрасный Исль покидал Прагу, Он тихо произнес, глядя на луну: Сияние моих дней, звезда моего счастья, Свети мне всегда!Я сидел и думал, что если я не вылечу в джунгли в ближайшую субботу, то я уж не попаду туда никогда. Но это невозможно. Ведь план моей поездки утвержден, меня ждут два переводчика, оставлено место на пароходе…
Доктор Мияири прерывает мои размышления:
— Образный малайский язык называет малярию «лихорадкой селезенки». Смерть подкрадывается к человеку, когда он спит; ведь здешние комары кусают поздней ночью. К работе австралийских врачей мы подключились в 1952 году, но лишь в начале 60-х годов правительство султаната согласилось с тем, что надо не контролировать болезнь, а полностью ее ликвидировать.
Музыка замолкла, и диктор начал читать что-то по-малайски.
— Что он сказал? — спросил я доктора.
— Ничего для нас важного, прогноз погоды для рыбаков. Да, так о чем я говорил? Ах, да… Мы уже можем говорить о значительных достижениях и, кажется, стоим на правильном пути. Санитарные бригады добираются в самые отдаленные деревни; министерство по делам религии обратилось с призывом к жителям впускать бригады в свои дома. Правда, если в доме, кроме женщины, никого нет, зовут старосту и уже в его присутствии обрабатывают помещение. Чтобы дети охотнее принимали наши антималярийные таблетки, мы их вкладываем в банан… На аэродроме проверяются сезонные рабочие, приезжающие на нефтяные промыслы из Саравака. Подвергаются осмотру и паломники, возвращающиеся из Мекки, но пока мы не обнаружили среди них ни одного больного.