Жара в Аномо
Шрифт:
— Откуда звоните? — спросил бас после короткой паузы.
— Из редакции. Мм… комната семь.
— Повесьте трубку и не отходите от аппарата, Джой Маллигэн.
— Но… почему? Мне необходимо сообщить инспектору…
— Сделайте, как я прошу.
Девушка обескураженно пожала плечами и послушно повесила трубку. Спустя две-три минуты ее телефон зазвонил.
— Да, — сказала она, схватив трубку.
— Все в порядке. Прошу извинить. — Бас звучал мягче. — Так что у вас, Джой Маллигэн?
— Случайно, почти случайно
Пауза.
— Вас понял, — сказал бас негромко. — Позвоните-ка лучше в управление четвертой зоны, не теряйте времени. Это дело в их ведении. Не пишите, запомните. — И он дважды назвал номер. — У меня же к вам настоятельная просьба, Джой Маллигэн. Вас, вероятно, захочет увидеть окружной комиссар. Я доложу и оставлю пропуск, а вы потрудитесь зайти к нам завтра во второй половине дня. Сможете?
— Да.
— Вы одна в комнате, из которой звоните?
— Да.
— В четвертую зону постарайтесь также звонить без свидетелей.
— Хорошо, так и сделаю.
— И еще. На всякий случай. Не хотелось бы, чтобы у вас были друг или подруга, от которых вы ничего не скрываете. Вы понимаете?
— Да. Не беспокойтесь.
7
Вуд втолковывал заметно охмелевшему Нику Матье:
— И тогда они пригласили русских, а те нашли серу на оползнях в южных землях Брайка-младшего…
— В бывших землях бывшего Брайка, — поправил Ник, — будем реалистами.
— …и заявили о вероятных ловушках нефти на юго-западе, — не прерываясь, продолжал Вуд. — Новые власти спешно отрядили в Россию стажеров, и они вернулись с оборудованием, чтобы расковырять участок Брайка. С ними двое русских. Всего двое. Хм, играющие тренеры.
— Слышал. Этих я не видел в деле, но поручусь, красные — хорошие спецы.
— Возможно. Но я слышал, что в свое время ты любому нефтянику давал сто очков вперед.
— Рановато хороните, мое время еще не кончилось, — буркнул Ник.
— Тебя никто не хоронит, сынок, в том-то и дело. — Вуд наклонился к Нику со сдержанной ухмылкой. — А вот с тем черным парнем, единственным местным буровым мастером, дело другое. Газеты писали, скоропостижно вознесся к богу.
— Ну и что?
— А то, что остался всего один бурильщик, русский.
— Вы говорили, русских двое.
— Второй не в счет, он дизелист. — Вуд откинулся на спинку стула. — Их дело гиблое: русскому мастеру срочно нужен дублер. Срочно. На пульте буровой установки такого масштаба, как у них, необходимы два сменных бурильщика, верно?
— Ваша осведомленность меня подкупает, — не без иронии заметил Матье, подливая в свой стакан.
— Ничего удивительного, я журналист.
Ник с мгновенно возросшим интересом посмотрел на собеседника и, отведя глаза, внезапно разразился смехом, от которого у Вуда на лице выступили красные пятна.
— Что это тебя так рассмешило, я могу узнать?
— Можете. Очень, знаете ли, понравилось, что вы журналист. А почему не пиротехник, например, или эстрадный чечеточник? Булочник или парикмахер тоже звучит неплохо, но я бы на вашем месте назвался лучше фельдмаршалом.
— Я журналист, — повторил Вуд.
Ник Матье с ухмылкой посмотрел на пальцы его правой руки, сказал:
— В принципе мне наплевать, но пальчики у вас явно без мозолей.
— Естественно, предпочитаю машинку или диктофон. Карандаш и паста — оружие устаревшее, сынок, годится больше для школьников и начинающих репортеров. Если бы ты читал прессу и слушал радио, ты знал бы, что я кое-чего стою, и отнесся бы ко мне с большим почтением. — Несомненно, профессиональное самолюбие Вуда было задето саркастическим смехом бродяги, с которым тайные обстоятельства вынуждают иметь дело. — Ты, надеюсь, понимаешь, какую прессу и радио я имею в виду?
— Еще бы! Большую и жутко свободную, верно?
— Верно. Именно большую и свободную. Напрасно скалишь зубы, сынок, перед тобой не пешка в журналистике. И планету посуху обвил столько раз, сколько астронавту в космосе не снилось. Мои статьи и фото не раз кормили даже таких гигантов, как "Тайм" или "Лук", не говоря уже о прочих бумажках на многих континентах. А радио вроде "Антильяс" на Монтсеррате и сегодня подохло бы без меня. Без нас, — вдруг распалясь от выпитого, расхвастался Вуд.
— На что вы намекаете? — хмельно рявкнул Матье. — Хотите сказать, что я тоже подох бы без вашей жратвы и пойла?
— Нет, этого я не сказал. Ты оказал мне честь, согласившись выпить и поесть со мной сегодня.
— Мерси. Но хватит задирать нос, остановитесь, выключите микрофон, я уже поверил, что вы король всей прессы и эфира. Снимаю шляпу. Хотя, не скрою, мне эти сказки больше по душе, чем треп о нефти. Будь она проклята! Уж я-то знаю, скольких ребят она покалечила, похуже, чем в рассказах про золотую лихорадку на старом Клондайке. А всей грызней заправляют консорциумы, это я испытал на собственной шкуре. Вот это уже не смешно, как вспомню.
— А мне смешно от мысли, что Советы посылают сюда ценных парней. Нефти у них сколько угодно, известно, работы и у себя по горло, так какого же дьявола лезть из-за каких-то крох…
— Они не для себя, — Ник махнул рукой, — такая у них политика — поднимать на ноги всяких цветных и недоразвитых. Вы же знаете красных.
— Здесь у них ничего не получится.
Ник с сомнением покачал головой.
— Русские упрямые ребята, вот что я скажу.
— Но что может сделать один бурильщик без дублера, то есть твоей милости! Другого им на месте не найти. А игра раскручена. Тут, сынок, не только нефть, если пораскинуть мозгами.