Жаркие горы
Шрифт:
— Надо брать этот… как его… — Томпсон пощелкал пальцами, вспоминая ускользавшее из памяти название.
— Дарбар, — напомнил Каррингтон.
— Да, именно. И тянуть нельзя. Надо с ходу раскручивать операцию. Цель: как можно скорее поставить русским клизму с битым стеклом.
— Пока что я вижу только битое стекло, — заметил Каррипгтон.
— Будет и клизма, — пообещал Томпсон. — Где наши «медведи»? Я хочу заглянуть в их клетку.
— Сперва обед, — возразил Каррингтон.
Сдаваясь, Томпсон поднял вверх руки ладонями
После обеда у штаба их ждал уже знакомый Томпсону лендровер. Возле машины стояли два автоматчика в полувоенной форме, в черных чалмах, с мрачными бородатыми лицами.
— Кто это? — спросил Томпсон.
— Риф-Раф [1] , — ответил Каррингтон.
— Сразу видно — подонки, — усмехнулся Томпсон. — Но меня интересует другое.
1
Рифф-рафф — подонки (англ.)
— Я и не имел в виду подонков, — ответил Каррингтон серьезно. — Того, что слева, сэр, я назвал Риф. Правого — у него еще родинка под глазом — Раф. А вместе это звучит вызывающе. Не так ли?
Оба рассмеялись.
— Все-таки, — сказал Томпсон, — твой юмор для здешних мест просто клад. Сейчас я произнесу эти прекрасные имена.
Он повернулся к автоматчикам. Голосом, полным командирской силы, поздоровался:
— Здравствуйте, рифф-рафф!
Автоматчики, сверкая свирепыми глазами, вытянулись и закостенели.
— Они ни бельмеса, — пояснил Каррингтон и перевел: — Ассялям алейкем, Риф-Раф!
Офицеры прошли к машине. Риф распахнул дверцу и отступил в сторону.
Бен, пропуская Фреда, занял место после него.
«Танк» взял с места хорошую скорость.
Каменистая степь, спаленная солнцем, лежала безжизненная и пустынная. Ветер, жаркий и нервный, дул монотонно и беспрерывно. Он высвистывал унылый мотив, от которого воротило душу. Кругом, куда ни посмотри, стлалась однообразная волнистая пустота, тут и там ряды плешивых холмов. Одинокие смерчи, то и дело вздувавшиеся в разных местах, сметали в кучи сухую полынь, пыль и мусор.
Раф, стиснув руль обеими руками, не отвлекался от дороги. Он вжал ногой педаль газа до самого пола и не ослаблял давления на нее ни на мгновение. Машина летела напористо, яростно, сметая с дороги песчаную крошку.
— Сколько тут? — спросил Томпсон.
— Две мили.
У ворот зоны пришлось остановиться. Путь перегораживала тяжелая балка шлагбаума. Как бы укрепляя ее прочность, в бетонированном гнезде стоял пулемет на треноге. Только когда начальник караула подошел к машине и увидел в ней Каррингтона, он взмахнул рукой. Солдаты, оставив пулемет, пошли поднимать шлагбаум.
Томпсон, приоткрыв дверцу, огляделся. Между холмов за колючей проволокой виднелись очертания небольших домов —
Знал Томпсон и то, что ребята, которым поручают охрану подобных объектов, не любят церемониться, не кричат: «Стой! Кто идет?» Для них главное — нажать на спуск автомата и наблюдать, как отчаянного смельчака — дурак он или просто неграмотный, все равно кто, — рвет на куски метко пущенная очередь.
Сплоховать и не попасть в нарушителя для таких служак означало поставить крест на своей карьере, и они всегда попадали.
Машина неторопливо подкатила к домику, затянутому маскировочной сетью. Томпсон из-за этого и не заметил его на фоне пегой возвышенности.
Въехали на стоянку под специальным навесом. Вышли из машины и с минуту стояли, давая глазам возможность привыкнуть к сумраку, царившему здесь. Томпсон повел носом. Тянуло сильным запахом дыма и жареного мяса.
— Здесь готовят азиатский пир?
— Традиция, — пожав плечами, ответил Каррингтон. — Перед уходом на операцию люди покупают барана и устраивают себе отдых.
— Откуда им известно об операции? — В голосе Томпсона звучало подозрение. — У вас об этом объявляют заранее?
— Успокойся, Фред. Никто ничего не знает. Но люди чувствуют такие вещи нутром.
— Нужно выяснить, у кого такое нежное нутро. Мне оно не очень-то нравится.
— Да не горячись, старина. Ровным счетом ничего криминального. До обеда я сообщил, что приеду. Как считаешь, прибытие шефа и подгонка обмундирования что-нибудь в этом мире значат?
— Хорошо, успокоил.
Они прошли в штабной домик. Раф открыл перед ними дверь и встал с автоматом у входа. Риф так и остался в машине, только приоткрыл дверцу, чтобы сделать полосу обзора для себя пошире.
— Сволочь у тебя дрессированная, — сказал Томпсон, наблюдавший за поведением охраны. — Пожалуй, их можно будет оставить себе.
Десять минут они провели в уединении, наслаждаясь кондиционированным раем. Наконец открылась дверь и в помещение вошел высокий худощавый полковник в пакистанской военной форме. Легко вскинул руку к фуражке с высокой тульей.
— Полковник Исмаил, — представил Каррингтон вошедшего. — Наш большой друг.
— Где ваши «медведи»? — спросил Томпсон, словно забыв о вежливости, какая полагалась при первой встрече.
— В загоне, мистер Каррингтон, — обращаясь к Бену, ответил Исмаил. Его бесцеремонность сильно задела Томпсона.
— Чем занимаются? — снова спросил он.
— Сейчас будем переодевать. Пусть обносят новую форму. Затемно их предстоит увезти на ту сторону.