Жаркий детектив
Шрифт:
Издали Елка видела: Марфа Васильевна деловито опустилась на колени, как она сама давеча, взяла мужчину за руку, чтобы нащупать пульс, сердито покачала головой, поджав губы, – пульс ее, судя по всему, не порадовал. Достала из кармана ампулу, надломила кончик, поднесла к носу лежащего на земле мужчины. «Нашатырь», – догадалась Елка и чихнула, вспомнив резкий неприятный запах. Мужчина же не отреагировал никак: видимо, обморок его был слишком глубоким, а положение достаточно серьезным.
Свернутый плед Марфа Васильевна подложила под его голову и этим решила ограничиться.
– Вы понимаете, что с ним? – спросила Елка издали.
– Признаться, нет. Он не ранен, это все, что я могу сказать. Может быть, инфаркт или инсульт, может, желудочное кровотечение, а может, по голове дали.
– Вы его знаете?
– Нет, впервые вижу. Он не наш, не деревенский.
Это Елка и сама видела. Мужчина был одет не так, как местные мужики. На нем были светлые джинсы приличной марки, мокасины на босу ногу и рубашка поло с характерным крокодильчиком на левой стороне груди. Ее отец любил одежду этой марки, поэтому Елка примерно представляла, сколько она стоит. Некоторые местные мужики в месяц столько зарабатывали – те, которые в принципе имели работу.
Послышались треск веток и сопение – кто-то большой и тяжелый шел через рощу. Елка сначала напряглась, но тут же расслабилась. Из кустов появился участковый Павел Никанорович, Павлуша.
– Чего, Васильна, не живется тебе спокойно? – загудел он низким, хорошо поставленным голосом. – Мне только трупа на вверенном участке не хватало!
– Не труп он, – информировала Варькина бабушка. – Но если «Скорая» задержится, то вполне может им стать. Что с ним, не разберу. Может, хворь какая, а может, и без злого умысла не обошлось. Сам посмотри, Павлуша!
Она посторонилась, чтобы полицейский мог осмотреть неизвестного. Присесть ему мешал большой живот, поэтому Павел Никанорович неуклюже наклонился, оттянул верхнее веко у пострадавшего. Тот застонал и дернулся, но в себя так и не пришел.
– Зрачок суженый, кожные покровы холодные и влажные. Мужик без сознания. Такое чувство, что его клофелином накачали, – мрачно сказал участковый и, кряхтя от натуги, принял вертикальное положение. – Правда, я такого уже лет пятнадцать не встречал. А ты, Васильна?
– А я никогда такого не встречала. Только в детективах, – вздохнула та.
– Ты как вообще его нашла-то?
– Это не я, а гостья моя. Вон стоит. Варюшки моей подружка. Да я вас знакомила, когда ты чай заходил пить.
– Помню-помню. Вас, девица, кажется, Еленой зовут?
Та кивнула, мечтая провалиться сквозь землю.
– Ну, давайте рассказывайте, как дело было.
Елка послушно рассказала.
– Он говорил что-нибудь?
– Только «помогите», а потом еще про золото и что во всем солитёр виноват.
– Ишь ты, золото! А что конкретно говорил?
– Да ничего. Это даже не связная речь была, а так, отдельные слова. Да, он так странно произносил это слово: не золото, а злато. Да. Точно. Злато.
Какое-то смутное воспоминание снова шевельнулось у нее в голове, но тут приехала «Скорая», поднялась положенная в таких случаях суматоха, и стало не до этого. Мужчину погрузили в машину и увезли.
– Что будешь делать? – спросила Марфа Васильевна участкового.
– Пока ничего. Подожду, когда медики вердикт вынесут, что с ним такое. Может, он метанолом траванулся, и это бытовуха в чистом виде, а никакое не преступление.
– Павлуша, – с мягким укором произнесла Марфа Васильевна.
– Чего?
– Ну, что ты как маленький! Понимаешь же, что человек неизвестный, документов при нем нет. Вообще ничего, даже банковской карты, без которой нынче ни один уважающий себя человек из дома не выйдет. И телефона нет. Такое чувство – у него специально все забрали, чтобы нельзя было догадаться, кто это такой. И ты не собираешься ничего делать?
– Базу потеряшек пробью, – буркнул Павел Никанорович. – Вдруг заявлял кто о пропаже.
– И снова мимо. Если он и пропал, то от силы пару часов назад. Его еще сутки никто не хватится, а если и хватится, то заявить может не сразу. Так что нет его в базе, к бабке не ходи.
– Васильна, ты чего от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты голову включил, – сердито отрезала та. – Лень лени с места встать да ложку достать. Человек не местный, значит, приехал к кому-то.
– И что? Мне все дома обойти велишь? Спросить, не вы ли гостя дорогого траванули?
– Дома не дома, а в магазин загляни. Человек с дороги вполне мог туда за подарочком каким зайти: за конфетами там, за вином. А еще Варька моя сегодня в ажитации была невероятной от того, что дорожные рабочие лагерь в поле разбили. Вдруг он оттуда? По одежде, конечно, не похоже, но может и не работягой быть, а инженером там или еще каким руководителем.
Елка смотрела на Марфу Васильевну во все глаза. Варькина бабушка, кажется, вела расследование, да еще и полицейского поучала, причем так профессионально, что обзавидуешься.
– Ладно, Васильна. За совет спасибо, – еще более недовольно сказал полицейский. – Умеешь порадовать под конец рабочего дня. Но я как-нибудь сам разберусь, что мне делать и куда идти.
– Если что узнаешь, расскажи. – Марфа Васильевна была сама кротость.
– Всенепременно.
На том и расстались. Полицейский ушел, а Елка и новоявленная мисс Марпл двинулись в сторону дома. Варьки все еще не было, и Елка начала испытывать смутное беспокойство. В отличие от Марфы Васильевны, которую долгое отсутствие внучки совсем не тревожило.
– К ужину придет, – сказала она в ответ на робкое замечание. – С уткой я, конечно, запоздала, да и пирог в духовку не отправила, так что есть будем часа через два, не раньше. Ты очень голодная?
– Да я еще с обеда сыта, – засмеялась Елка. – Если вам помощь не нужна, то я все-таки сбегаю до поля, поищу Варьку.
– Сбегай, коли не терпится. И вот что, девка, вы с ней обе по сторонам смотрите. Чувствую я, что в деревне лихо проснулось. Гляди под ноги: ничего не найдешь, так не зашибешься.