Жажда чуда

Айронс Моника

Чей-то палец ткнул его в спину, заставив замолчать. Гарленд подскочил. На него гневно смотрела толстуха, что сидела за ними. Она услышала его последние слова.

– Эй вы! – громогласно обратилась к нему женщина, – вы не слышали, что на дворе уже двадцатое столетие? – Не обращая внимания на ошеломленное лицо Арни, она повернулась к Моне. – Понять не могу, как вы его выносите, дорогая.

Старательно избегая взгляда Арни, Мона мастерски изобразила скорбь и кивнула женщине.

– Вы не можете себе представить, как это тяжело, – сокрушенно вздохнула она. –

Он то и дело покупает мне новые передники для кухни и пару раз в году выпускает из дому. И кроме того, – с видом заговорщицы понизила она голос, – требует, чтобы я не выкидывала его старые жилеты, а пускала их на половые тряпки.

Продолжить ей не удалось. Пылая праведным гневом, Арни решительным рывком поставил ее на ноги и повернулся к толстухе:

– Прошу прощения, мадам, – бросил он, схватил Мону за руку и увлек за собой. Волей-неволей она оказалась на нижней палубе, где почти никого не было.

– Ах ты, негодница! – взорвался Арни. – Что ты со мной делаешь? Если об этой истории узнают… – Он в ужасе покачал головой.

– Не узнают, – торжественно заверила Мона. – Обещаю, что не обмолвлюсь больше ни словом. Куда забавнее, если я буду хранить молчание, наблюдая за тобой. Ох, последние пять минут я ни на что не променяю – это был какой-то цирк.

Она рассмеялась, и Гарленд, посмотрев на ее лукавую физиономию, осекся. Видно, в его памяти всплыло лицо возмущенной толстухи, и он сам расхохотался.

– Ну ладно, – сквозь смех сказал Арни. – Если твоими стараниями моя карьера рухнет, надеюсь, твоя фотостудия нас прокормит. Я достаточно современен и совсем не возражаю, чтобы пожить за твой счет.

– Вот видишь, – успокоилась Мона. – Быть современным полезно. Это имеет свои неоспоримые преимущества.

Быстро оглядевшись, Арни наклонился и легко поцеловал ее в шею.

День рождения Софи прошел как нельзя лучше, если не считать неловкого момента, когда виновница торжества и Эван в поисках укромного уголка для поцелуев заскочили на кухню и застали Мону в объятиях Арни. Молодые влюбленные отнеслись к ситуации со здоровым юмором. Дело закончилось всеобщим смехом. А вот собственная дочь вызывала у Моны беспокойство.

Когда вечером они собрались ложиться спать, Лорна коротко и ясно изложила суть волнующей ее проблемы:

Честное слово, мам, пусть я не такая способная, как Софи, но я вовсе не тупица. И я понимаю, что все эти встречи с мистером Гарлендом вовсе не для того, чтобы обсуждать наших юных Ромео и Джульетту. И уж точно не пример для подростков, – ехидно добавила она.

Мона предпочла сделать вид, что не расслышала последней фразы.

– А в чем, собственно, дело? Ты что же, хочешь, чтобы мы снова воссоединились с твоим отцом?

Лорна на секунду задумалась.

– Откровенно говоря, нет. Он неплохой папаша, но у нас с ним свои дела. – С проницательностью, которой трудно было ожидать от девочки тринадцати лет, она добавила: – К тебе он относился плохо, значит, вы правильно сделали, что разошлись.

– Да, мы с ним не очень ладили. – Мона не стала вдаваться в подробности. Она с трудом смогла поверить тому, что Найджел нашел с дочерью общий язык.

– Все же папа мне нужен. И я не хочу терять его лишь потому, что ты выйдешь замуж за мистера Гарленда.

– Я не говорила, что собираюсь за него замуж, – поспешно ответила мать.

– Но так и будет. Я же вижу, что ты по уши влюбилась в него. Когда ты стала встречаться с ним, у тебя даже характер стал мягче.

Мона смущенно посмотрела на дочь и тут же кое-что вспомнила.

– Кого ты имела в виду под Ромео и Джульеттой? – спросила она.

– Да своего дядюшку и Софи. Она жутко нервничает. На следующей неделе отец велит ей ехать в Канаду, а она пытается увильнуть.

Оказавшись в постели, Мона погрузилась в раздумья. Она чувствовала, что между Арни и его дочерью назревает бурное выяснение отношений, и предпочла бы остаться в стороне от чужих семейных проблем. Но это было довольно трудно, потому что и отец, и дочь Гарленд видели в ней потенциальную союзницу. Софи рассчитывала на ее поддержку в силу общих женских пристрастий к профессии модели, а Арни – потому что видел в Моне будущую мачеху Софи.

Дав согласие сделать фотопортреты девочки, она уже в какой-то мере жалела о своем импульсивном поступке, поскольку попадала в непростую ситуацию. Но она дала слово и обязана была его сдержать.

В назначенный день Софи явилась с полной сумкой нарядов и сделала оригинальные предложения относительно макияжа под каждый из них. Мэрилин несколько раз меняла ей прически – от скромной укладки до пышной гривы.

Мона стремительно отснимала кассету за кассетой. Она была в восторге от столь изумительной модели. Стоило Софи повернуть голову, чуть изменить позу или придать лицу новое выражение, как облик девочки менялся волшебным образом.

Когда сели пить кофе, она с серьезным видом спросила:

– Получилось? Есть во мне хоть что-то?

– Двигаешься ты безукоризненно, – попыталась уклониться от прямого ответа Мона. – Ты училась пластике или она у тебя врожденная?

– В свое время я занималась балетом. Но порхать по сцене мне никогда не хотелось. Я всегда успевала в школе, потому что у меня хорошая память и мне нравилось радовать папу. Он считает, что у меня цепкий ум и что я должна быть юристом. Но… я не знаю… – С несчастным видом она запнулась.

– Но это совсем не то, что доставляет тебе удовольствие, не так ли?

– Точно! Мне бы хотелось жить и работать в окружении красивых вещей, где модная одежда, где много света. Я не хочу провести молодость, штудируя толстенные книги, пусть даже из меня получится адвокат. А если не получится? А перед камерой я чувствую себя в своей тарелке уже сейчас.

Кое-кто мог бы счесть амбиции Софи детским капризом, но Мона была поражена целеустремленностью и ясностью мысли этой девочки, ее способностью трезво оценивать свои возможности. За хорошенькой внешностью скрывались ум и проницательность – более чем достаточно, чтобы иметь право самой распоряжаться своей судьбой.