Жажда острых ощущений
Шрифт:
— Стоп! — неожиданно подняла вверх палец Удальцова. — Давайте лучше пойдем в гостиную. Кофе я принесу туда.
— Почему? Здесь очень даже мило, — попробовала возразить Эвелина.
— Объясню потом, почему я на этом настаиваю, — многозначительно сказала Удальцова.
Лариса и Эвелина, пожав плечами, направились в гостиную. Там они уселись на диван перед журнальным столиком и стали ждать хозяйку. Эвелина сразу взялась рассматривать модные журналы, а Лариса изучала интерьер квартиры. Он характеризовал хозяев как людей разносторонне развитых и стремящихся идти в ногу со временем.
Огромный книжный шкаф от пола до потолка был забит книгами разного калибра — от русской классики до произведений самых новомодных зарубежных корифеев пера. Отдельная полка была посвящена российским словесным эквилибристам: Пелевину, Радову, Сорокину. Здесь же были и справочники по астрологии, искусству икебаны, театру. Стопка музыкальных энциклопедий и внушительный ряд компакт-дисков исполнителей различных времен и стилей завершали картину.
Вместе с тем в квартире, во всяком случае, в той комнате, куда прошли гости, царил бардак. Смятые покрывала на диване и креслах, валяющиеся на полу журналы, разбросанная в беспорядке по стульям одежда не способствовали ощущению уюта.
Удальцова тем временем внесла в комнату поднос с тремя чашками кофе и села рядом с Эвелиной и Ларисой. Сделав один глоток кофе, она шумно выдохнула воздух, как будто только что совершила марш-бросок с автоматом на плече, закурила сигарету и цепким взглядом посмотрела на Ларису.
— Вы сейчас, конечно, скажете, что я ку-ку, — произнесла она и выдержала паузу. — Или что-то в этом роде.
Поскольку начало ее речи было слишком неординарным, Лариса решила никак не реагировать и продолжала внимательно смотреть на собеседницу.
— Скажете, скажете! — убежденно повторила та и нервно закивала головой. — Но, видите ли, я уверена в том, что недавно мою кухню зарядили плохой энергетикой.
Ларисины брови невольно совершили движение вверх.
— Можете не удивляться, — махнула рукой Удальцова. — Но против меня с определенного момента ведется какая-то странная война. В том числе и такими методами.
— Скажите, — осторожно прервала ее Лариса, — а вы верите в сверхъестественное?
— Это не сверхъестественное, — неожиданно почти агрессивно ответила Катя, — это просто новые методы воздействия.
— На вас? С целью чего?
— С целью разрушения нашей семьи, — безапелляционным тоном заявила Катя.
В ее тоне не было ни крупицы сомнения в том, что она права.
— Кто же в этом виноват, по-вашему? — спросила Лариса.
— Есть определенные кандидатуры, — со скрытой угрозой в голосе произнесла Удальцова. — Но об этом позже… Пока я расскажу о симптомах. Это произошло совсем недавно, позавчера. И вчера, и сегодня у меня были мучительные головные боли и еще кое-что… — Катя, сделав кислую мину, затушила выкуренную экспресс-методом сигарету в пепельнице.
— Что же? — поспешила уточнить Лариса.
— Не знаю, как это сказать… — Удальцова несколько смутилась. — Ну, словом, у меня повысилось сексуальное влечение.
— Хм, это очень даже хорошо, — осторожно осмелилась заметить Лариса. — Хотя вроде бы не весна на дворе, а начало зимы.
— Ничего хорошего в этом нет! — категорично возразила Удальцова.
— А почему вы так уверены в том, что эти симптомы как-то связаны с нарушением энергетики на вашей кухне?
— Я это чувствую, — сразу же ответила Удальцова. — Мы же женщины, мы можем чувствовать, если что-то угрожает нашим интересам.
— Возможно, — не стала спорить Лариса. — Кого же вы подозреваете в кознях против вас?
— Прежде всего друга мужа, Виктора Лохмана. Он вместе с мужем, которого просто-таки ненавидит, и еще одним приятелем, Пашей Абрамцевым, пили здесь позавчера.
— В вашей квартире?
— Да. И после этого началась вся эта ерунда, — Удальцова многозначительно посмотрела на ошарашенных женщин.
— А почему этот самый Лохман пил вместе с вашим мужем, если, по вашим же словам, он его терпеть не может?
— Для этого и пил, чтобы проникнуть сюда и сделать свое черное дело, — в тоне Удальцовой засквозило раздражение по поводу того, что собеседница не постигает или не хочет постичь смысл ею сказанного.
— То есть разрушить вашу семью, повысив ваше сексуальное влечение? — с плохо скрываемой иронией уточнила Лариса.
— Да, да! Только, как ему это удалось, я не знаю. Могу лишь предполагать.
— А зачем ему это?
— Лохман — страшный человек, — продолжила Катя, беря из пачки следующую сигарету. — Он музыкант, достаточно талантливый, но с дьявольщинкой в голове. Он очень завидует моему Борису, его деньгам и успеху у женщин. И постоянно провоцирует различного рода скандалы между нами, спаивая Бориса…
— Так он, может быть, влюблен в вас? — высказала предположение Лариса.
И тут Удальцова неожиданно взорвалась:
— Как же, влюблен! У него только одно на уме — кому-нибудь, пардон, засунуть! Все равно кому…
Она в гневе затушила только что начатую сигарету и сломала ее.
— Катя, ты расскажи еще об этой, как ее… — Эвелина пощелкала пальцами. — Ну, ведьме этой, Арине…
— Да, вот еще что, — Катя взяла новую сигарету и прикурила ее дрожащими пальцами. — У моего мужа была любовница, мы вместе работали в одной фирме, у Бориса — до того, как я организовала свое собственное дело. Зовут эту дамочку Арина Борисова. И Лохман любит именно ее.
Она замолчала, сделав презрительную мину.
— Черт знает, что мужики находят в ней! — спустя паузу воскликнула она. — Как будто она вся медом намазана… — Удальцова гневно выдохнула. — Ну вот, а поскольку она была любовницей моего мужа, то Лохман пошел с ним на открытый конфликт. И Борис сдался, решил отступить. Это было прошлой весной… А потом была эта история… Ой! — Удальцова вдруг схватилась за голову. — Вы видите? — уже сдавленно простонала она. — Мне как будто кто-то не дает вам рассказать все, как было…