Жажда тебя
Шрифт:
Все хорошо. Все самое худшее позади. Или нет?
Резко темнеет. Грозовые тучи за долю секунды застилают небо. Холодает. Мороз пробегает по коже. Меня колотит, и кажется, будто температура падает до нуля.
Захар припечатывается губами к моему взмокшему лбу. Не целует, просто касается. А дальше его голос звучит в моих мыслях. Четко. Отрывисто.
– Все будет хорошо, малышка. А если вдруг нет, то это просто еще не конец. Ты только верь мне. И верь в меня. Вывезу. Вытяну. Я за тебя любого в клочья порву. Никогда не отступлю. Не сдамся. Я всегда рядом. Охраняю твое дыхание.
Я открываю рот, но ничего не могу сказать. Панический ужас затапливает изнутри. Охватывает сознание в мгновение ока. Цепенею. Замерзаю. Застываю как будто парализованная. Проваливаюсь во тьму, ныряю под лед.
Я так хочу закричать. Позвать его. Безотчетно. На уровне глубинных рефлексов. Я теряюсь в мрачном лабиринте.
Пульс сходит с ума. Толчки крови врезают по вискам. Оглушают, сокрушают. Я сбрасываю оковы. Вздрагиваю всем телом, шумно втягиваю воздух.
Просыпаюсь.
Я в полутемной комнате. Нет здесь ни океана, ни солнечного побережья. Глухая тишина.
– Захар, - шепчу и подаюсь вперед.
Мышцы сводит судорога. Руки и ноги затекают от долгого пребывания в жестком неудобном кресле. Я сама не заметила, как отключилась и провалилась в сон, а теперь мускулы буквально свело мучительным спазмом. Инстинктивно пытаюсь потянуться, размяться. Но вообще, я почти не замечаю боль, мысли о другом.
Я впиваюсь взглядом в бледное лицо Захара. Даже в скупом освещении палаты я понимаю, что ничего не изменилось. Парень лежит на кушетке. Без малейшего движения. Его поза никак не поменялась. Я это моментально улавливаю. Сердце гулко ударяется о ребра, горечь разъедает кислотой, выжигает внутренности.
Плохо помню, что происходило после расправы над «Ангелами Ада». Хотя разве есть разница? Наплевать. Не важно. Главное, что тогда Захар отключился и до сих пор не пришел в себя. Парня доставили в лазарет, оказали необходимую медицинскую помощь, но его состояние все еще остается тяжелым. Он не очнулся.
Врачи воздерживаются от прогнозов. Транспортировка может усугубить и без того опасное состояние. Громов-старший позаботился о том, чтобы в кратчайшие сроки раздобыть высококлассное оборудование и собрать здесь лучших специалистов.
Только положительных перемен нет.
– Соня, - дверь распахивает почти одновременно с этим возгласом. – Пора бы нам тебя сменить. Хватит, отправляйся в наше убежище. Демид проводит. Хоть час поспишь на нормальной кровати.
– Нет, Артем.
– Вот какого черта ты вытворяешь? – раздраженно бросает Джокер. – Думаешь, Захар бы этого хотел? Тебе давно нужно отдохнуть. Восстановиться.
Я поворачиваюсь и выразительно смотрю на него. Не тянет ничего доказывать. Неужели реально непонятно, что я никуда теперь отсюда не денусь?
Леднов молча ставит поднос на длинный стол возле окна. А там уже целый ряд из подобных подносов выстроился. Еда остается нетронутой. До прихода медсестер, с которыми я делюсь. Вообще, не представляю, как ребятам удается стащить столько продуктов из столовой. Может, запрет на вынос отменили?
– Пойдем, - коротко бросает Демид и силой выводит Джокера из палаты.
Раз за разом повторяется похожая сцена. Парни приходят с едой, разворачивается короткая перепалка между мной и Артемом, после им неминуемо приходится уйти. Ребята продолжают копать материалы по делу «Х», но я не собираюсь вникать в те подробности.
Все мои мысли про Захара. Когда он придет в сознание? Когда очнется? Врачи не диагностируют у него коматозное состояние или нечто подобное. Они и вовсе никак не могут определить причину такого странного положения.
Повреждения серьезные. Есть переломы. Множество ран. Жуткие гематомы. Но жизненно важные органы не пострадали. Мозг активен.
Дело может оказаться именно в тех «чудо-таблетках». Волшебный допинг не прошел бесследно, чего и следовало ожидать. Запрещенный препарат дал заряд энергии, но и взамен взял многое.
Я вижу, Джокер на взводе, ощущает вину. Но ничего нельзя поменять. Да и зная про подобный исход, Захар наверняка бы не отказался от капсул. Честным путем победу было не вырвать. Схватка с «Ангелами» оказалась куда серьезнее испытаний на Арене.
Что дальше? Как быть?
Я не находила ответ на вопросы. Вот уже два дня Захар оставался без сознания, ужас все сильнее меня затапливал. Безысходность обрушивалась на плечи.
Я боялась уйти. Если и отлучалась из палаты, то на пару минут. Не дольше. И то по крайней необходимости. Я спала здесь, прямо в кресле напротив кушетки.
– Что за бред? – доносится до меня рык Громова-старшего. – Работай лучше, тогда и проблем не возникнет. Ты мне башкой ответишь в случае провала. Понял?!
Ребята неплотно прикрыли дверь. Демид с трудом сумел выволочь Джокера за порог. Сегодня тот особенно бурно сопротивлялся. Леднову точно было не до закрывания замков. Вот поэтому мне слышно все происходящее в коридоре.
Я поднимаюсь, чтобы это исправить. Бросаю короткий взгляд на Захара. Парень неподвижен. На его бледном лице не дергается ни один мускул. Глаза закрыты. Щетина покрывает впалые щеки. Он сильно осунулся. Весь потемнел.
Я крепче сжимаю кулаки, нервно мотаю головой. Поворачиваюсь и направляюсь к выходу, берусь за ручку и застываю.
– Господин Громов, я делаю все, что в моих силах. Поверьте. Но даже при наиболее благоприятном раскладе этот парень никогда больше не сможет ходить.
Я не способна глотнуть кислород, так и замираю с открытым ртом.
Этот новый врач. Узнаю по голосу. Он приехал сегодня утром, очень долго осматривал Захара и задавал множество вопросов. После изучал анализы. Распорядился провести новые тесты.