Жажда войны
Шрифт:
Но Кастор как будто не заметил этого, а сорвал одну виноградину, посмотрел её на свет и продолжил:
– Максимилиану повезло с такой женой, и он это знает, и именно поэтому позволяет тебе многое. Как ты можешь пить эту гадость?
– вдруг спросил он, и Лина поперхнулась вином от неожиданности, едва не пролив его себе на платье.
– Это вино мне нравится больше, чем греческое, - ответила она, немного ошарашено, а Кастор брезгливо сморщился.
– Вкусное же...
–
– хмыкнул Кастор и задумался.
Он молчал почти пять минут, разглядывая виноградину в своих руках, повернулся к девушке и поднял очень серьёзные глаза. Глаза царя. Даже страшно стало.
– Вы разговаривали с полководцем о римской земле?
– Да, но он не говорил своего решения, - пожала плечами Лина, но фракиец был недоволен подобным ответом, продолжая буравить девушку взглядом.
– Он оставил себе только Рим, а все оставшиеся земли поделил поровну между мной и македонцем, - задумчиво произнёс он, вернувшись к созерцанию виноградины в своих руках.
– Ну и чего? Вы хотели всё?
– попыталась пошутить Лина.
– Нет... но смысл такой щедрости мне не понятен...
– Почему щедрости? Он же отдал не вам лично эту землю, - ответила Лина, а Кастор заинтересованно поднял брови, предлагая продолжить.
– Я может быть, чего-то не понимаю, но и Фракия и Македония вроде как желали стать частью Греции, а деление в данном случае на "твоё" и "моё" неуместно. Всё наше общее, - сказала она и очень серьёзно посмотрела на царя Фракии.
– По крайней мере, Максимилиан считает так. Но если вы ждали что-то другое от нашего союза, лучше поговорить об этом... чтобы в дальнейшем не было недопонимания.
Кастор посмотрел на девушку, как будто изучая, и молчал, а она всё не могла понять, о чём он думал. Кастор был полностью погружён в свои мысли и вновь вернулся к разглядыванию виноградины в своих руках.
– А виноград тут не вкусный, - подала голос Лина.
– Ты любишь его?
– спросил Кастор, выкидывая многострадальную ягоду.
– Кого?
– не поняла Лина.
– Максимилиана. Ты любишь своего мужа?
– Конечно...
– ответила она, не понимая природу этого вопроса.
– Тут никого кроме нас нет, скажи честно, - посмотрел он на девушку.
– Ты его действительно любишь?
– Да Кастор, я очень люблю его, он вся моя жизнь.
Фракиец криво улыбнулся, протянул руку к чаше с вином, посмотрел на него, но пить не стал.
– Почему у вас возник этот вопрос?
– Да вот думал, похитить тебя...
– Похитить?
– засмеялась Лина.
– Ох, Кастор, конечно, Максимилиан для меня всё и люблю его больше жизни, но при всём этом я не просто ему жена.
– Да? Не знал что всё так сложно.
– Спасибо что не стали похищать без предупреждения, - улыбнулась она загрустившему мужчине.
– А то это могло бы закончиться довольно плачевно.
– Тебе не победить меня, - усмехнулся он.
– Ни тебе, ни полководцу.
– Кастор, я скорее умру, чем ещё раз позволю мужчине завладеть собой против моей воли, - сказала Лина, и улыбка вмиг пропала с лица фракийца.
– Прости...
– Давайте не будем обсуждать это?
– Конечно, - серьёзно ответил он.
– И обещаю тебе, что я больше не вернусь к этой теме, и не буду думать об этом.
– Спасибо. Сражаться мы больше не будем, я так понимаю?
– Лучше не стоит, - согласился он.
– Я всё-таки мужчина и после того как я увидел тебя в купальне, мне тяжело сражаться с тобой просто как с противником.
Лина негодующе покачала головой. Обидно...
– Но я бы хотел видеть тебя своим другом, - добавил Кастор, и она широко улыбнулась ему.
– Конечно.
Уже ночью, когда солнце давно зашло за горизонт, и вечерняя прохлада опустилась на город, Максимилиан лежал на боку и изучал тонкую полоску шрама на скуле жены. Её глаза были закрыты, а нежные коралловые губки, припухшие от поцелуев, изогнулись в полуулыбке. Она наслаждалась руками мужа и даже не скрывала этого.
– Максим?
– вдруг спросила она.
– Что милая?
– Завтра у вас военный совет... и если после него Валерий тебе не очень нужен, отпусти его к Алкмене. Пожалуйста.
Максимилиан нахмурился. Что за странная просьба?
– Он всю прошлую беременность своей жены провёл на войне, и сейчас... а Алкмена может умереть, - произнесла Лина и голос её дрогнул.
– Пускай он побудет с ней.
– Хорошо, - согласился он.
– Только попроси его не увозить Алкмену из Афин. Скажи, что у нас самые лучшие врачи и рожать ей нужно у нас. Убеди его в этом... пожалуйста.
– Хорошо. Завтра я поговорю с ним. Давай спать.
– Спать?
– возмутилась Лина.
– Нет, я хочу ещё.
– Ты моя ненасытная, - засмеялся Максимилиан, крепче прижимая к себе жену, которая легла на него и начала страстно покрывать его тело поцелуями.
– Ты ошиблась, - хмуро произнёс Арес, смотря на свой недостроенный храм в Риме. Он обещал быть очень красивым, если бы не вмешательство вредной богини мудрости.