Жажда
Шрифт:
– Наш дом, – отвечает она, доставая телефон и отправляя кому-то короткое сообщение. – Вот увидишь. Кстати, папа хочет, чтобы я предоставила тебе выбор относительно твоего размещения.
– Размещения? – переспрашиваю я, оглядывая замок, и в голове моей проносятся мысли о привидениях и оживающих рыцарских доспехах.
– Ну, дело в том, что на этот семестр все комнаты на одного уже распределены. Папа сказал мне, что мы могли бы кое-кого переселить, чтобы все-таки раздобыть для тебя такую комнату, но я очень надеялась, что вместо этого ты, быть может, предпочтешь поселиться вместе со мной. – На секунду
Она замолкает, как и все до нее. Это достает меня, как доставало всякий раз прежде. Обычно я игнорирую такие вещи, но на сей раз я не могу удержаться от вопроса:
– После чего?
Хотя бы на сей раз мне хочется, чтобы эти слова произнес кто-то другой. Возможно, тогда это покажется мне более реальным и менее похожим на ночной кошмар.
Вот только у Мэйси перехватывает дыхание, и она становится белой, как лежащий снаружи снег. Нет, это определенно будет не она. И с моей стороны нечестно ожидать, что это скажет именно моя кузина.
– Прости, – шепчет она, и вид у нее такой, словно она вот-вот заплачет. Нет, туда мы с ней не пойдем. Только не теперь, когда единственное, что не дает мне распасться на куски, – это мой горячий нрав и мое умение отделять важное от второстепенного.
И я ни за что не откажусь ни от первого, ни от второго. Только не здесь, не перед моей кузиной и не в присутствии всех этих учеников. И не теперь, когда их взгляды говорят о том, что в здешнем зоопарке я для них самый новый и интересный зверь.
А потому вместо того, чтобы упасть в объятия Мэйси, чего я отчаянно хочу, вместо того, чтобы позволять себе думать о том, как мне недостает моего дома, моих родителей и моей прежней жизни, я отстраняюсь и изображаю на лице самую лучезарную из моих улыбок.
– Почему бы тебе не проводить меня в нашу комнату?
Тревога в ее глазах нисколько не убывает, но к ней определенно прибавляется радость.
– В нашу комнату? Правда?
Мысленно я глубоко вздыхаю и говорю «прощай» моей мечте об уединении и покое. Это оказывается не так уж трудно, ведь за последний месяц я потеряла куда больше, чем такая штука, как личное пространство.
– Конечно, правда. Жить в одной комнате с тобой – это просто супер.
Один раз я уже расстроила ее, что отнюдь не в моем стиле. Как и изгнание кого-то из учеников из его или ее комнаты. Последнее не только было бы сущим хамством и отдавало бы семейственностью, но и настроило бы всех против меня, что определенно не входит в мои планы.
– Класс! – Мэйси ухмыляется и на миг крепко обнимает меня. Затем смотрит на свой смартфон и картинно закатывает глаза. – Папа все еще не ответил на мое сообщение – он все время забывает проверять свой телефон. Послушай, подожди тут, а я схожу за ним. Я знаю, что он хотел увидеть тебя сразу после нашего прибытия в школу.
– Я могу пойти с тобой…
– Грейс, пожалуйста, просто посиди тут и подожди. – Она показывает на два кресла во французском провинциальном стиле XVII–XVIII веков, которые стоят по краям маленького, изысканно украшенного шахматного столика, поставленного в нише справа от лестницы. – Уверена, что ты вконец измоталась, и я легко разберусь с этим сама, честное слово. Отдохни минутку, пока я буду ходить за папой.
Поскольку она права – у меня болит голова и мне по-прежнему трудно дышать, – я просто молча киваю и плюхаюсь на ближайшее кресло. Я неимоверно устала, и мне хочется одного – откинуться на спинку и на минуту закрыть глаза. Но я боюсь, что если сделаю это, то засну. А я ни за что не стану так рисковать – мне совсем не улыбается стать девушкой, которая пустила на себя слюни, заснув в коридоре в свой самый первый день в школе… или в любой другой.
Скорее не из настоящего любопытства, а для того, чтобы не дать себе задремать, я беру в руку одну из стоящих передо мной шахматных фигур. Она искусно вырезана из мрамора, и, когда до меня доходит, на что именно я смотрю, у меня округляются глаза. Фигура представляет собой великолепное изображение вампира, включающее в себя традиционный черный плащ, грозное лицо и оскаленные клыки. Это настолько хорошо сочетается с атмосферой замка в стиле готических романов, что не может не забавлять. К тому же сделан вампир с необычайным искусством.
Заинтригованная, я протягиваю руку и беру одну из фигур, стоящих на противоположной стороне доски. И едва не разражаюсь смехом, когда понимаю, что это дракон – свирепый, величественный, с огромными крыльями. И невероятно красивый.
Как и весь этот комплект шахматных фигур.
Я ставлю этого дракона обратно на столик и беру другого. Вид у него менее свирепый, но с этими своими полузакрытыми сонными глазами и сложенными крыльями он выглядит еще более изысканно. Я внимательно рассматриваю его, любуясь искусной проработкой всех деталей. Все в нем, начиная с идеально выполненных кончиков крыльев и кончая аккуратно вырезанным изгибом каждого из когтей, свидетельствует о том, с каким тщанием работал тот, кто изготовил эту фигуру. Я никогда не увлекалась шахматами, но, возможно, такой их комплект изменит мое отношение к этой древней игре.
Поставив на столик фигуру дракона, я опять протягиваю руку к другому краю доски и беру с нее королеву вампиров. Она прекрасна, у нее длинные струящиеся волосы и прихотливо украшенный плащ.
– На твоем месте я был бы с ней осторожен. Она умеет больно кусаться. – Кто-то, говорящий низким рокочущим голосом, произносит эти слова так близко, что я чуть не падаю со своего кресла. Вскочив, я со стуком роняю шахматную фигуру, резко поворачиваюсь с неистово бьющимся сердцем – и оказываюсь лицом к лицу с самым потрясающим парнем, которого когда-либо видели мои глаза. И дело не только в том, что он привлекателен… хотя этого у него определенно не отнять.
Однако в нем есть и нечто большее, нечто особенное, мощное, ошеломляющее, хотя я понятия не имею, что это может быть. Ясное дело, это из-за его лица – такие лица любили воспевать поэты XIX века. Оно слишком пронзительно, чтобы его можно было назвать прекрасным, и в то же время так великолепно, что иначе его все-таки не назовешь.
Высоченные скулы.
Полные красные губы.
Острый подбородок.
Гладкая, алебастровая кожа.
А глаза… они похожи на бездонный черный обсидиан и, кажется, могут видеть все, не показывая ничего. К тому же их обрамляют до неприличия длинные и густые ресницы.