Жажду — дайте воды
Шрифт:
Уже к рассвету добрались до густо поросшей кустарником балки. Еще чуть прошли. Но, увидев вдруг свои тени, которые, вытянувшись вперед, неуклюже подпрыгивали по камням, путники вдруг испугались.
Все. Опять светает, и продолжать путь снова опасно. Они, как каменные жабы, приникли к корневищам кустов и деревьев и схоронились.
Не кто иной, как недруг, наслал им этот рассвет, это солнце, которое с такой нежностью ласкает листья, зелень трав, камни, землю.
— Э-эх, была бы снова ночь!..
С
— Сдается мне, Асур, селом пахнет, дымом!.. А ты чуешь?
— Нет, — ответил Асур. — Я чувствую запах смерти!..
— Чтоб тебе головой о камень трахнуться! — рассердился Срапион. — Помер ты, что ли? Не чуешь разве, что внизу село есть?
— Ну и пусть себе. Нам-то что?
Срапион примолк. Глянул на Асура…
— Давай отнесем ребенка в то село. Подбросим кому-нибудь и убежим.
— Отдать туркам?!
Срапион как осатанелый стал кулаками бить о камень.
— Так что же делать, дать ему помереть? И нас чтоб за собой потянул?
Асур загородил ребенка.
— Не вздумай пальцем до него дотронуться!.. — угрожающе крикнул он.
Срапион остолбенел. Крик Асура будто ножом его резанул, обжег лицо. Это был вой волчицы. Нет, что-то еще пострашнее. Никак с ума Асур сходит?.. Глаза у него мутные, налиты кровью, рот перекошен, губы сухие, волосы вздыбились, как шерсть на спине у продрогшего пса. До чего же страшен, на кого хочешь нагонит ужас! Неужели и он, Срапион, выглядит эдаким чудищем?
— Возьми мою душу на покаяние, слепец-бог! — воздев руки к небесам, простонал Срапион.
Теплый весенний ветер поиграл с кустом шиповника и, как воришка, удрал, унося с собой розовые лепестки и аромат цветов. А на пути ветер еще и всколыхнул волны трав и уж только потом бултыхнулся в реку.
Асур повернулся к ребенку и уставился на него не мигая: то ли спит, то ли совсем угас?.. Бескровное личико сузилось, сделалось таким маленьким — в ладони упрячешь. Асура пробрала дрожь — даже зубы застучали. Жалость и ярость перемешались в груди. Он отчетливо понимал, что не сегодня-завтра потеряет это дитя, эту свою божью кару. Вон и ветер в безумии воет о том же… Ну чем тут помочь?!
Что это? В траве торчит чья-то борода и… пялятся чьи-то глаза, полыхают желтыми бликами. Турок?! У Асура пальцы сжались в кулаки.
Турки — и совсем рядом?!
С зеленым побегом шиповника в зубах, помахивая бородкой, сверху на запеленатого малыша удивленно глазела обыкновенная коза. Рядом с ней воткнулись еще три не менее удивленных бородача. Козы почти по-человечьи смотрели на расположившихся на земле людей, даже с оттенком сострадания.
Срапион выдохнул Асуру в затылок:
— Не шевелись!..
Приглядевшись,
Срапион осторожно притянул за шею козочку, что была совсем рядом, начал гладить ее, почесывать спину и за ушами, провел пальцами по губам, дал лизнуть.
— А ну, вынь-ка посудину из хурджина, — едва слышным шепотом приказал он товарищу.
Асур достал кувшин, ползком подтянулся к козе и схватил ее за соски раздутого, как полный мешок, вымени.
Струйки теплого молока журча полились в посудину.
— Потише жми на соски, испугается.
По лицу Асура скользнула улыбка. Молоко ударялось о стенки кувшина, пенилось. Вот когда ом досыта напоит своего ребеночка! На целый день будет ему еды. И не один такой день, десять тысяч, нет, больше дней он готов любой ценой оберегать его, кормить, пока наконец совсем спасет, принесет в свое село, к матери, и скажет:
— Вот, получай еще одного сына.
Мать обрадуется. Очень обрадуется.
Да, он спасет его! Обязательно спасет! Ведь вот уже пять дней, как уберегает. Еще три-четыре дня продержаться, а там и Аракс перейдут. Нельзя бога гневить, он милостив к сироте. Вот и пищу ему ниспослал. «Я было наглупил, поругал тебя, господи! Прости. Я пес твой. Потявкаю-потявкаю, а полу одежки твоей из рук не выпущу. Будь и впредь так же милосерден, господи!..»
Козье вымя опорожнилось до последней капли.
— Отпусти ее, — сказал Срапион, — кувшин уже полон. Хотя нет, погоди…
Асур еще почесал козе спину, погладил глаза, надо же поблагодарить животину. И ей это нравилось.
Отара тем временем поднялась наверх. Юноша-козопас последовал за ней, и вскоре он уже скрылся за перевалом.
Срапион нарвал листьев шиповника и скормил их козе прямо с руки.
— Дай-ка ей немного соли, — сказал он Асуру. — Мы оставим ее при себе. Давай соль, задобрим, может, удастся приручить. И напои ребенка молоком, пока оно теплое.
Малыш пил взахлеб. До того насытился, что даже отвернулся. Асур протянул кувшин Срапиону.
— На, тоже попей.
— А ты? — вопросительно глянул на него Срапион.
— Хватит и мне. Молока много.
Оба сделали по нескольку глотков и заспешили уйти подальше от этого соблазна. Пригибаясь, а где и ползком, они прошли кустарником по склону, миновали небольшую рощу. Асур нес ребенка, Срапион — козу.
Был уже полдень. Пройдя всю рощу, они наконец решили передохнуть. Устроились в расщелине скалы. Укрытие было надежным. Срапион сразу начал рвать траву для козы-кормилицы.