Жажду утоли огнем
Шрифт:
Вдруг, без всякого перехода меня охватила ярость. Ноги были прижаты тяжелым телом Профессора, но руки мои были свободны. Я нащупала его голову, которая лежала где-то на уровне моего живота, и, вцепившись пальцами в его челюсти, начала разжимать ему рот… Хлебнув воды, он непременно поднимется, тогда и я смогу освободиться… Надо заставить его подняться поскорее.
До сих пор не могу понять, как мне это удалось… Я, конечно, знала, что в крайних случаях в человеке включается какой-то мобилизационный механизм, и он совершает такое, что никогда бы не смог совершить в спокойной обстановке, без угрозы для его жизни. Я сама приводила во введении к своей диссертации описанные уже в психологической литературе случаи, когда преследуемому человеку удавалось перепрыгнуть четырехметровый забор без каких-либо приспособлений, как люди обгоняли автомобили и поднимали тяжести, в сотни раз превышающие вес их тела…
Но все это случалось с кем-то, с неизвестными мне людьми, с абстрактными личностями. Здесь же это произошло со мной самой, и я потом долго вспоминала и анализировала свои ощущения, пытаясь проникнуть в психологический механизм этого явления…
Мне удалось разжать челюсти Профессора, хотя я чувствовала, как он отчаянно сопротивляется… Вода хлынула в его горло. Он рванулся вверх, оттолкнулся от меня руками, и я сразу же почувствовала, как ослабла тяжесть, прижимающая меня ко дну…
Оставался только радиатор, лежащий на моих ногах. Профессор сидел где-то рядом со мной и выплевывал воду. Мне удалось на несколько секунд поднять голову из воды, и я увидела его лицо…
Более ужасной картины, я, кажется, не видела никогда. Лицо было покрыто сплошными ожогами. Не волдырями даже, а лохмотьями кожи, язвами, делавшими его неузнаваемым. Но главное: я не видела его глаз. Их у него просто не было… Не знаю, что случилось, но вместо глаз у него были две глубокие впадины, затянутые покрытой язвами кожей. Мне потом рассказывали медики, которые лечили меня от ожогов, что глаза не выдерживают сильного жара, вытекают… Профессор был слеп!
Профессор набрал в легкие воздуха и стал шарить левой рукой по моему телу. Правой он не мог этого делать, она была прикована к радиатору, а сил снова поднять его у него, видно, не хватало.
Зато левая очень успешно продвигалась по моему телу вверх. Он уже нащупал мою грудь, но его интересовало явно не это. Рука двигалась выше, и я скоро ощутила его пальцы на своем горле.
Руки мои внезапно ослабели, и я не могла оказать ему ни малейшего сопротивления.
Пальцы сжались на моем горле, и сознание понемногу начало гаснуть во мне.
Я еще успела подумать о двух вещах – о том, что, судя по всему, прилив максимальной энергии происходит очень кратковременно и во время него расходуется очень много сил, потому что непосредственно после этого появляется полный упадок сил и состояние апатии, а также о том, что слишком неправдоподобно получится, если он меня сейчас задушит – ведь мне не удалось сгореть, не удалось утонуть, неужели моя судьба – быть задушенной?..
И все – лишь разноцветные концентрические круги перед глазами…
…Очнулась я в темноте. Вокруг было что-то душное и влажное, но воздух поступал в мои легкие. Теплый, влажный, противный воздух с запахом какой-то залежавшейся, пропитанной грязью и мазутом мокрой ваты, но это был воздух, и им можно было дышать…
Еще через секунду я поняла, что голова моя лежит на коленях у какого-то человека, который накрылся вместе со мной мокрой телогрейкой и тем самым защитил мое лицо от жара… Но соображала я еще очень плохо…
«Сережа? – подумала я рассеянно. – Откуда он взялся здесь, в лесу?»
Человек сидел, низко наклонившись надо мной, чтобы края телогрейки оказались опущенными в воду. Его лицо было рядом с моим. Но сколько я ни напрягала глаза, я не могла разглядеть его…
– Сережа… – сказала я. – Как ты меня нашел?
Человек зашевелился, и я услышала голос, который никак не мог принадлежать Сереже. Уверенный мужской голос, не допускающий никаких сомнений в том, что то, что он делает, правильно.
– Ожила? – спросил человек. – Тогда ныряем, а то крыша у нас горит…
И он опустил мою голову под воду, сам погрузившись вместе со мной…
Вода мигом прочистила мои мозги, сбитые с толку дымом и цепкими пальцами Профессора.
«Это же Гиря! – воскликнула я про себя. – Какой Сережа? Вот дура!»
Не дав мне захлебнуться, Гиря опять поднял мою голову над водой. Вода текла с телогрейки на мое лицо, и это было приятно обожженной коже…
Странно, но я в этот момент подумала о том, что встреться этот Гиря мне раньше, я бы не смогла от него отделаться, даже если бы сильно захотела. Он не спрашивал бы моего мнения о том, что ему нужно сделать. Он просто делал бы так, как считал нужным. И не давал бы мне повода для сомнений в том, правильно ли он делает…
Его грубые руки так бережно поддерживали над водой мою голову, что я чуть не забыла, где я нахожусь и что со мной произошло.
Честное слово, на мгновение мне показалось даже, что я его захотела…
У меня возникло желание сказать ему что-нибудь ласковое и услышать в ответ его голос…
…Он сам или судьба не дали мне этого сделать, и я до сих пор благодарна им за это… Слово «милый» уже готово было сорваться с моих губ, как вдруг Гиря сбросил с головы телогрейку, и я окончательно пришла в себя и увидела окружающий мир.
Вокруг нас из воды торчали головы заключенных. Кусты на берегу догорели. От прибрежного подлеска остались только черные дымящиеся пеньки… Лишь стволы высоких деревьев еще лизали языки пламени.
Но жара такого, как несколько минуть назад, уже не было… Можно было терпеть боль от ожогов и дышать хоть и насыщенным дымом воздухом, но все же пригодным для этого привычного нам занятия…
Я села в воде рядом с Гирей и оглянулась. В двух шагах от нас из воды торчали ноги Профессора. Верхняя половина туловища находилась в воде, и он не делал никаких попыток вынырнуть…
– Что ты с ним сделал? – спросила я Гирю сдавленным хриплым голосом.
– Положил ему на голову его чугунный чемодан, с которым он не хотел расставаться, – усмехнулся Гиря. – Он, наконец, избавился от всей этой суеты. Проблемы власти его больше не интересуют…
Я заметила, что вода над тем местом, где должна была находиться голова Профессора, красного цвета, который еле заметное течение воды в ручье потихоньку сносило в сторону от нас…
Сидеть в воде рядом с мертвым Профессором было выше моих сил…