Ждать у моря погоды
Шрифт:
Сама писательница - коренастая загорелая девушка с мальчишеской стрижкой - тоже выглядела очень простой, без звездного пафоса и понтов: узкие голубые джинсы, красная футболочка в рубчик. обтягивает умопомрачительную грудь. Она мало напоминала героинь светской хроники и "глянца", надменных селебритис, привыкших блистать экзотическими нарядами, шумно пиариться в скандалах и смотреть свысока на всех кроме собратьев по тусовке и вышестоящих лиц. Обычная девушка. Но в Навицкой чувствуются внутренняя сила и жесткий характер - при внешней кротости и добродушии она отнюдь не безответная овечка,
Следователь быстро заполнил "шапку" протокола, на ходу рассказывая:
– Сегодня, ориентировочно в 07.25, сотрудник пансионата при уборке территории пляжа обнаружил тело постояльца, заселившегося накануне в рамках размещения пассажиров с "единым билетом" в Крым на время действия режима чрезвычайной ситуации на паромной переправе Порт Кавказ - Порт Крым, Куропаткина Семена Ивановича, 1976 года рождения, гражданина поселка Лисий Нос Ленинградской области...
"Семен Куропаткин. А мы и не знали его имени. Ефим все называл его утырком, а я ограничивалась местоимениями. Из Лисьего Носа - это недалеко от Кронштадта, где раньше жила Белла. И он был моложе Фимы, а с виду и не скажешь - может, язвительный характер сказывался, а может и здоровье подкачивало..."
– Да, мы об этом слышали, - сказала она.
– Были ли у вас какие-то контакты с потерпевшим?
– Раньше - нет. Ехали в одном поезде, потом вместе оказались в Джамете.
Следователь дотошно расспрашивал о поездке, о целях путешествия Наташи и Ефима, о Краснодаре и отправке в Джамете, и наконец спросил, не было ли у Наташи конфликта с Куропаткиным.
– Он делал мне замечания из-за курения, - ответила девушка.
– Это обычное дело, я уже привыкла: некурящие и те, кто бросил, неприязненно относятся к курильщикам.
Следователь кивнул. Да уж, тут возразить нечего. У них на работе одна сотрудница пару месяцев назад бросила курить, и из милой веселой дамы превратилась в вечно недовольную раздражительную особу. Проходя мимо курилки, она каждый раз нарочито-громко кашляла и морщила нос.
– Только это?
– спросил он.
– Больше у вас столкновений не было? Сотрудники пансионата уже поведали мне о том, что накануне ближе к вечеру произошел какой-то конфликт в столовой...
– Да. Видите ли, вчера столовую внепланово открыли дополнительно с 15 до 17 часов, чтобы накормить вновь прибывших...
Следователь кивнул: да, знаю.
– Мы расположились в номерах и пришли в столовую около половины пятого, а Куропаткин появился только минут через двадцать и стал требовать обед. Ему ответили, что время уже вышло, плиты выключены, и им надо прибраться и приготовить ужин, а он увидел нас и возмутился: почему нам подали обед, а ему отказывают.
– Вы были одна, или с господином Коганом?
– Вдвоем.
– А правда ли, что Ефим Захарович порывался ударить господина Куропаткина, а вы его остановили?
"Быстро работают... Уже и столовских работников опросили!".
– Куропаткин позволил себе оскорбительные высказывания в наш адрес, и Ефим действительно хотел догнать его и выяснить отношения, но я попросила не поддаваться на провокации, - ответила Наташа. Ефим еле заметно кивнул: "Правильно
– А что у вас произошло полутора часами позже?
– следователь полистал бумаги.
– Тут отчет работников службы безопасности пансионата и заявление самого господина Куропаткина о нападении на него.
– Думаю, у него было еще не одно заявление, - ответил за Наташу Коган, - и на него - тоже. Одна женщина едва не выцарапала ему глаза, когда он пригрозил утопить в море ее ребенка за игру в мяч под окнами корпуса. Потом он начал читать мораль целующейся парочке и еле ноги унес от обозленного парня.
– А я и не слышала, чтобы ему пытались глаза выцарапать, - вполголоса сказала Наташа.
– Ты как раз за воротами была, а я выходил из магазина и увидел. Картину "Приплыли", - хмыкнул Ефим.
– Мальчишки играли в футбол на пятачке между двумя корпусами, а он выскочил и начал качать права: мол, отдохнуть не дают, орут, как резаные, мяч прямо перед окнами летает. Там была мать одного из мальчишек и заспорила: онижедети, имжескучно. Слово за слово, и он ей сказал, что таких детей надо в море топить с камнем на шее, а она "пошла на вы". Ледовое побоище, - Ефим еле удержал неуместный смешок.
– Еле мы их растащили. Кстати, мяч он все-таки отобрал и проткнул. Родители тут же побежали жалобу на него писать, требовать компенсации, и он тоже дунул жаловаться на шум и нападение.
– А зачем вы выходили, Наталья Викторовна?
– спросил Аверин.
– Позвонить маме. На территории пансионата плохой сигнал.
– Ваш корпус находится как раз возле пляжа, - сказал следователь.
– И окна всех номеров выходят как раз на берег...
Наташа кивнула.
– По предварительным заключениям медэксперта, осматривающего тело на месте преступления, убийство было совершено семь-восемь часов назад...
"Как раз тогда я услышала шум с пляжа, что-то, похожее на вскрик. А потом кто-то топал по лестнице. Я тогда уже засыпала и особо не вслушивалась - только хотела, чтобы мне дали поспать..."
– Может, вы что-то видели или слышали?
– без особой надежды поинтересовался Аверин.
– Да, - ответила Наташа.
– Ночью я проснулась и вышла покурить на берег. Там специальная площадка, у ворот.
– Да, знаю.
– Через несколько минут на пляж прошел еще кто-то. Я не рассмотрела его лица. Это был высокий крупный мужчина в серой футболке, джинсах и кепке. Он постоял немного на деревянной дорожке и пошел к катамаранам.
– А по дороге к пляжу или обратно вы никого не встречали?
– Слышала, что кто-то огибал корпус по аллее; наверное, обо что-то споткнулся, упал и выругался.
– Так. Ясно.
– А возвращаясь в корпус, я встретила у подъезда Ефима Захаровича, он тоже возвращался с перекура, и мы вместе поднялись в свои комнаты.
Следователь окинул взглядом могучую фигуру Когана; сверился с протоколом.
– Вы ничего не сказали о встрече на пляже в курилке, - заметил он.
– Неужели было так темно, что вы друг друга не видели?
– Выйдя с пляжа, я не сразу вернулась в корпус, а еще несколько минут прогуливалась по аллеям, дошла до часовни и повернула обратно.