Ждать у моря погоды
Шрифт:
– "Мне тут делать уж нечего, да и климат не тот.
Завтра в ноль двадцать девять улетит самолет.
Я, на всякий пожарный, два билета возьму.
Почему же ты замужем, почему, почему?.."
Так щемила душу эта песня на привале в чужих холодных горах среди войны, что пробивало даже самых крепких парней. А его - нет, значит, не дозрел еще. А теперь вот вспомнил, и защемило.
Заказчик ответил не сразу, по его голосу Антон почувствовал неладное. И точно.
– Хорошо, что вы сами позвонили, - сказал он, - я как раз собирался с вами связаться и поставить в известность, что аннулирую
"Ясно. На выборы, г...н, рвется, блюдет репутацию. Но почему, твою мать, он спохватился только сейчас, когда диадема уже подъезжает к Джамете? Что мне теперь с ней сделать? Самому носить? В море выкинуть? В ломбард сдать - вот, нашел на пляже, сколько дадите? Черт побери, да за такое кидалово дорого расплачиваться приходится, будь ты хоть принц крови, хоть самая большая шишка!"
Образ коттеджа в зеленой низине и моторки для путешествий вдоль побережья Южного острова растаял, лопнул, как воздушный шар. И самолет в 0.29 улетит без него. А все из-за этого м...лы, который сам не знает, чего хочет. Или просто навалил в штаны и дал задний ход. Ладно... Он еще об этом пожалеет, еще поймет, что служивых парней, закаленных не в кабинетных баталиях, а на настоящей войне, так "кидать" нельзя. Они подстав не прощают. И от профи его уровня не спасут ни бронированная машина, ни прочные двери, ни охрана. Трусливый г...к спустил в сортир его мечту, но еще пожалеет об этом.
А дальневосточник, еще не зная, какие тучи сгущаются над его потной лысиной, продолжал дудеть в трубку:
– В общем, заказ я отменяю. Аванс можете оставить себе. Товаром распоряжайтесь по своему усмотрению. Номер мой забудьте и более не беспокойте. Извините за накладки...
– Я тебе этот аванс еще в глотку запихну, - пробормотал Антон, наливаясь бешенством. В трубке сдавленно охнули, и зачастили короткие гудки. "Испугался, жирная скотина! Пусть теперь ходит с оглядкой, я до него непременно доберусь!".
– Антон Петрович, диадема уже в полиции, в Крыму.
Он обернулся и увидел, что к скамейке подошли Навицкая и Коган. И даже не сразу понял, о чем говорит ему писательница - еще одна его несбывшаяся и несбыточная мечта.
– Ваш брат Михаил и профессор Феликс Разумович арестованы и дают показания, - продолжала Навицкая, - к их чести надо сказать, что вас они так и не назвали. Разумович даже о Джамете не упомянул - сказал только, что вы ждете "где-то на Кубани у моря". А ваш брат пришел в ярость, когда наш сотрудник отправил вам СМС с его телефона, чтобы выманить вас на автовокзал. Автобус действительно идет в Джамете, но ведут его наши люди, а на автовокзале его взяли бы под пристальное наблюдение и зафиксировали бы каждого, кто к нему приблизится. Лучше бы вы не скупились, а заплатили Куропаткину, тогда все обошлось бы успешно. А так - вы все испортили... И смартфон с видео уже давно у следователя, а запись приобщена к делу.
– А я знал, на кого надавить в Приморье, чтобы вашего покупателя убедили не тратиться на покупку краденых раритетов, - подхватил Коган.
– Не повезло вам: в "Волшебнице" оказался я, адвокат Сергея Светлова, которого вы подставили. Я хорошо знаю все подходы и не желаю, чтобы моего подзащитного осудили за то, чего он не совершал.
– Вы что, - натянуто усмехнулся Антон, - с дуба рухнули? Что вы там курите и не делитесь? В жизни столько бреда не слышал. Вроде не лето уже, на солнце вы перегреться не могли. И леса поблизости нет, где вы могли бы поганок наесться на закуску. Если это шутка, то неудачная, а если вы говорите всерьез - сходите на улицу Крымскую, там хорошая больница - "и тебя вылечат, и тебя вылечат...", тут как раз недалеко...
– Ты ведь сейчас с Дремовым разговаривал?
– спросил Ефим.
– Чего рожа такая кислая? Он тебе сыграл отбой? Что, не понравилось, ушлёпок? А мне не понравилось, как вы втроём решили наварить деньжат, посадив ради этого невиновного! И ещё не понравилось, что я тут в первый день в подозреваемых ходил. Здоров же ты крайних находить! Только на этот раз ничего у тебя не выйдет, обделался ты конкретно!
*
– За базаром-то следи!
– начал закипать Антон, которого взбесил уничижительный тон адвоката.
– Ушлёпок ты и есть, - повторил Коган.
Антон вскочил. От гнева и ненависти он уже не помнил себя. оть бы раз врезать по физиономии этому горластому самодовольному типу! Он разрушил им все дело из-за того, что тоже слишком любит совать свой нос во все щели. Вот по этому бы носу его и огреть!..
Мощный удар в челюсть должен был вырубить адвоката, оставив его без передних зубов. Но кулак Антона ушел в пустоту. Коган в рукопашной умел не только бить, но и уходить от ударов. От ответного выпада юриста Антон тоже уклонился. Мужчины закружились по аллее, делая выпады и увертываясь от ударов.
– Ну, дошли уже до ручки, - возмутился кто-то из первого потока, выходящего из столовой, - во, хороши!
– Полицию надо вызвать.
– Они тут все разнесут!
– Полиция скоро будет, - заверила Наташа, стоя поблизости и зорко следя за дракой.
– Ага, дождешься их, - сварливо ответил какой-то толстяк.
– Когда надо - их не дозовешься!
– Приедут, - повторила Навицкая. И, выбрав момент, когда Антон оказался поблизости, от души припечатала его с правой в челюсть.
– Ну, хорошо! Ну, красиво!
– загалдели из толпы зевак.
– И это женщина! Где охрана? Да что же это такое?..
Когда оглушенный воронежец попытался встать, Наташа выпалила:
– Это тебе за дядю Витольда! Вы и его убили из-за этой диадемы!
– О ком ты говоришь?
– Антон был уже на ногах и отряхивал брюки.
– Директор музея, - ответил Ефим, все еще стискивая кулаки.
– Вчера утром у него случился инфаркт. Он тяжело переживал кражу, в которой был обвинен один из его учеников.
– Мне очень жаль, - равнодушно сказал Антон, прижимая платок к рассеченной скуле.
– Этого мы не хотели. Но то случилось, того уже не поправишь.
– А Светлов?
– тихо спросила Наташа.
– Его собирались осудить на двадцать лет. Тебе и на это тоже наплевать?
– Отвечу тебе честно, - хмыкнул Антон, - без лоха и жизнь плоха. Феликс сразу решил спихнуть кражу на этого лузера. Никто бы и не усомнился. А за нами погони не будет, пока слуги закона будут спускать шкуру с "крайнего".